|
В рамках совместного проекта Agentura.Ru и Сахаровского центра 22 ноября в "Сахаровском центре" прошла дискуссия «Интернет-фильтрация в России»В России начал действовать единый реестр запрещенных сайтов, доступ к которым должны блокировать интернет-провайдеры и операторы связи. В Реестр уже внесены сотни ресурсов, и не только порнографического содержания. По просьбе ФСКН туда попала, например, субкультурная интернет-энциклопеция, а призывы закрыть доступ то к Википедии, то к YouTube, хоть пока и остаются пустыми угрозами, но удивлять уже перестали. Какие технологии используют для создания «Великого русского Firewall»? Есть ли опасность их применения для слежки за пользователями в Сети? Можно ли обойти русский Firewall? Участники
Тезисы участников
Андрей Солдатов: 20 ноября в эфире телеканала "Дождь" руководитель Роскомнадзора Александр Жаров заявил, что в настоящий момент в Реестре запрещенных сайтов находится уже 591 ресурс. Из них больше 50 уже заблокированы, в частности, 49 ресурсов были внесены в Реестр, информация полностью удалена из кэша и Интернета. И говорим мы не только о Реестре запрещенных сайтов, который, как мы знаем, стал действовать с 1 ноября. Я выделил бы три проблемы, о которых, мне кажется, было бы интересно сегодня поговорить. Первое. Мне кажется, что переход к системе блокирования доступа к каким-либо ресурсам означает идеологический поворот. Это изменение государственного подхода к Интернету в целом. Одно дело, когда государство требует от хостинг-провайдера удалить какой-то сайт. Совершенно другая история, когда государство требует от разных провайдеров заблокировать доступ к этому сайту. В последнем случае речь чаще всего идет о сайтах, которые находятся за рубежом, и фактически государство, переходя к технологии блокирования доступа, признает, что оно не в состоянии пояснить зарубежным коллегам, например зарубежным спецслужбам, зачем просить местных провайдеров удалить сайт. Таким образом, государство говорит, что оно больше не считает нужным что-либо кому либо объяснять. И здесь мы можем говорить о том, что это похоже на китайский путь. Второй момент, который, как мне кажется, было бы интересно обсудить, это то, что, благодаря системам блокирования и фильтрации, мы все познакомились с технологией DPI, deep packet inspection. И к этой технологии у очень многих правозащитных организаций в мире, которые озабочены проблемами частной жизни, есть очень много вопросов. Они считают, что эта технология позволяет государству приобрести совершенно новые механизмы слежки в Интернете. И, наконец, третий момент, о котором, мне кажется, стоит говорить, это опасение, что вряд ли российское государство остановится на том законе с которым мы имеем дело, на этом Реестре. То есть, с моей точки зрения, было бы интересно поговорить о том, куда все это движется, что будет следующим шагом.
Руна Сандвик: Три страны, где система Tor наиболее популярна, это Соединенные Штаты Америки, Германия и Иран. В Америке это 80 тысяч пользователей, Иране – 40 тысяч, в Германии – 50 тысяч. Число пользователей в России за последний год сохраняется на уровне 15 тысяч пользователей ежедневно. Tor можно частично заблокировать с помощью технологии DPI, как это было сделано в Китае, Иране и Казахстане. Но мы придумали новую технологию, позволяющую Tor работать во всех этих странах. Наша команда насчитывает 15 работников, которые трудятся за зарплату, а число людей, помогающих на добровольных началах, увеличивается.
Илья Пономарев: Я фактически буду здесь в качестве "врага народа", потому что я не просто поддерживал в Госдуме закон о Реестре запрещенных сайтов. Я поддерживаю его и сейчас. Под этим законом не случайно подписались представители всех четырех фракций. Я лично считаю, что этот закон является шагом не назад, а вперед, несмотря на то, что он, безусловно, отражает тенденцию на регулирование в Сети и желание власти каким-то образом все прикрыть. Я хочу напомнить те условия, которые были у нас полгода назад – до того, как этот закон был принят. Еще начиная с 2011 года, и особенно в первой половине 2012-го, пошла волна закрытия тех или иных ресурсов Сети. Первой "ласточкой" был "наезд" на информационное агентство "Новый регион", которое было зарегистрировано как средство массовой информации. По решению суда оно на какое-то время блокировалось по причине размещения "плохого" контента в комментариях под одной из статей, которая была опубликована на этом ресурсе. Затем мы сталкивались с такими вещами как, например, блокирование в Ярославской области полностью всего ресурса LiveJournal, блокирование в Оренбургской области всего ресурса YouTube. Таких примеров я могу приводить много. Помимо закрытия ресурсов, были санкции к провайдерам, потому что наши власти действовали по простому принципу: если мы не можем "достать" авторов, то будем применять санкции к провайдерам. В большинстве случаев автора "достать" трудно. В случае с "Новым регионом" это было не так, потому что это было СМИ. А скажем, на сайте "Компромат.ру" есть реальные нарушения действующего законодательства, там можно разместить любую клеветническую информацию, и противостоять этому трудно. "Любимое" управление "К" говорило: домен зарегистрирован на территории Российской Федерации, но принадлежит ирландскому гражданину, который учредил компанию на Кокосовых островах, сервер, на котором используется все это, находится в Карибском море, и так далее. То есть, у нас нет никакой юрисдикции на то, чтобы решать эти проблемы. Суть принятого закона, с моей точки зрения, очень простая – вместо того, чтобы закрывать те или иные ресурсы, "доставать" компании, что далеко не всегда юридически возможно, вводятся процедуры фильтрации. При этом решения о включении в фильтрацию принимает не государство, а некоммерческая общественная организация. Все это касается не случаев экстремизма, клеветы и других политических составов, а трех конкретных вещей: детской порнографии, наркотиков и суицида. Идея была, чтобы на этих трех составах попробовать – работает или не работает. Хочу подчеркнуть, что в разработке этого закона активное участие принимало интернет-сообщество посредством РАЭК (Российской ассоциации электронных коммуникаций), крупнейшие провайдеры, Google, Yandex, Mail.ru. Что мы имеем сейчас. Общественной организации нет. Та организация, которая претендовала на данную роль, "Лига безопасного Интернета", очевидно, была не лучшим претендентом. В итоге этим занимается правительство, конкретно – Роскомнадзор. Мы имеем разразившийся сразу после вступления закона в силу скандал – "чижика съели" в виде "Луркоморья". Я даже усматриваю в этом определенную конспирологию, это моя личная, частная точка зрения. В любом случае мы сейчас имеем ситуацию не выполнения того закона, который мы приняли, а ситуацию саботажа этого закона, потому что прямое его требование – создание общественной организации и передача ей функции составления и ведения Реестра – не выполнено. И сейчас этим занимаются органы государственной власти – то есть, прямо противоположное тому, ради чего этот закон был написан. Тем не менее я считаю, что мы избежали вещи, которая могла быть еще более худшей и далеко идущей. Если мы будем по-прежнему стоять на сугубо либертарианской позиции, что в принципе не нужны никакие законы, то мы действительно рано или поздно придем к ситуации тотальной цензуры. Находясь в меньшинстве, мы этому сопротивляться не сможем.
Антон Носик: Тут прозвучали слова о том, что в нашей Государственной Думе есть разумная часть. Я тоже так думал то тех пор, пока Илья не поддержал этот закон. Разумная часть Государственной Думы – это оксюморон, этой части нет. Я не буду пенять на Илью Пономарева за то, что он забыл упомянуть "Лигу безопасного Интернета" в качестве основного разработчика этого закона и Константина Малофеева. Ни о какой общественности там речи не шло, общественность была оттерта от всех, кто работал над этим законом. Это все мелочи. Принципиально, что миф о том, будто данный закон, принимаемый на фоне существующих практик блокировки, предлагает альтернативу – это абсолютнейшая неправда и чушь. Это примерно то же, что сказать следующее. До сих пор крестьян феодалы били сапогами, убивали и насильно выжигали. Мы вносим закон о том, что крестьян необходимо клеймить каленым железом и тем самым покажем феодалам, что есть и другой путь. Все эти механизмы, которые существовали до принятия закона – "наезды" на операторов связи со стороны прокуратуры, Министерства внутренних дел, Министерства связи, Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, Следственного комитета Российской Федерации, Федеральной службы охраны, – остаются на месте. Они не отменены, не потеснены, не пересмотрены и не будут пересмотрены. Просто ко всем формам контроля, которые применялись до сих пор, добавлена еще одна. Отличается она названием. Отличается она поводом. Самый популярный из предшествующих фильтров повод – борьба с экстремизмом. Тут повод – забота о здоровье детей. На практике – ничего, кроме злоупотреблений. Единственное, что реально имеет отношение в этом законе к борьбе с правонарушениями – это только детская порнография. В ситуации с детской порнографией говорить о каких-то фильтрах – это бред и нонсенс. Распространение детской порнографии в Интернете – это уголовное преступление по законам абсолютно любой страны. Такой сайт надо закрывать и приходить за его создателем. Детскую порнографию сюда пристегнули, точно так же, как пристегивали сеть "ВКонтакте", чтобы "отжать" у них пакет акций. Это просто такая дубинка. Что такое пропаганда наркотиков? Какие у нее квалифицирующие признаки? Ни в одной цивилизованной стране нет такого юридического понятия. Но есть ФСКН, которая обязана бороться с пропагандой наркотиков, не дав ей определения, поэтому просто "пекутся" "черные" списки Наркоконтроля. Они доводятся до издательств, до магазинов, изымаются книги. Теперь по этому принципу будет работать Роскомнадзор. Но Наркоконтроль по-прежнему имеет возможность работать по старым процедурам. Опять же, пропаганда самоубийства. То же самое – не описана никак. С чем боремся? Где почитать, является ли, например, такой пропагандой "Анна Каренина"? Я думаю, что будет такой водевиль и цирк, с которым мы имеем дело с первого дня. "Луркоморье" – провокация, "Либрусек" – провокация, YouTube – провокация, и так далее. Все, что мы знаем про эти списки – это все одни сплошные провокации. Ничего другого не будет. Пользы никакой от этого закона быть не может. Россия опозорилась.
Роман Ферстер: DPI – это Deep packet inspection, глубокая инспекция трафика, технология накопления статистических данных, проверки и фильтрации сетевых пакетов по их содержимому, которая была разработана в Израиле. Эта технология, помимо прочего, позволяет интернет-провайдерам и операторам мобильной связи решить проблему перегрузки.
Наталья Юдина: Что касается Реестра запрещенных сайтов, то антиэкстремистские сайты в него тоже рано или поздно войдут. Уполномоченный орган, который будет принимать решения о включении тех или иных ресурсов в Реестр – это Роскомнадзор. До введения этого Реестра основанием для блокировки сайта был Федеральный список материалов, признанных российскими судами экстремистскими. В этот список входят на сегодняшний день 1530 пунктов. Это книги, статьи, высказывания в социальных сетях, на форумах и вообще все, что угодно. У нас появляется новый Реестр, и совершенно непонятно, будут ли считаться подлежащими блокировки только те материалы, которые вошли в Федеральный список только как интернет-сайты или же туда будут включены публикации, которые имеют свои интернет-версии. В последнем случае размер Реестра будет уже больше, чем сам Федеральный список экстремистских материалов. И главное – кто будет проверять, точно ли по разным адресам лежит один и тот же текст, и точно ли именно этот текст признан экстремистским? Как происходила борьба с экстремизмом в Интернете до введения нового Реестра? В основном это были требования к операторам связи блокировать сайты, где содержатся так называемые экстремистские материалы. Рост этих прокурорских мер произошел в 2012 году, точнее – когда стало известно о новом законе. То есть, прокуратура повсеместно и регулярно обязывает операторов связи ограничивать доступ к сайтам из-за одного или нескольких обнаруженных там материалов. Неправомерными мы считаем те требования блокировки сайтов, где, на наш взгляд, прокуроры несколько превысили свои полномочия: или потребовали блокировать доступ к сайту, где нет материалов из списка, или же для сайта этот материал представляет нетипичное исключение, как, например, с сетевыми библиотеками. Неправомерных требований с начала 2012 года было вынесено 60. Еще есть 50 требований правомерных. После вступления закона о Реестре в силу, то есть, за ноябрь, нам известно семь правомерных случаев и два неправомерных. В 2011 году было 35 требований прокуратуры, из них 20 неправомерных. В 2010 году – 11, из них восемь неправомерных. В 2009 – шесть, из них два неправомерных. В 2008 и 2007 годах – по два требования. До введения нового закона в силу прокуратуры все-таки пытались действовать через суд. Это долгая процедура, что было неким сдерживающим фактором. Новая технология для прокуратуры – идеальный выход, так как существенно эту процедуру упрощает.
Ирина Бороган: Регламент нового закона уже принят и действует. Там нет никакой общественности, там написано, что за информацию по наркотикам отвечает ФСКН, за информацию по порнографии отвечает Роскомнадзор, по суициду – Роспотребнадзор. Общественность там не вносит никаких экспертиз, ничего не решает. Сейчас идет огромная работа по подбору экспертов, но как они будут использоваться – тоже не ясно, потому что конечное решение – за государственными органами, и общественная роль тут не предусмотрена. Что касается того, что этот закон помог нам избежать наихудшего, предложив просто плохое – это, конечно, не так. Несмотря на то, что Интернет цензурировался до настоящего времени, это была длительная процедура, связанная с судами. Самое главное, что не было никакой тотальности. Сайт, запрещенный в одном регионе, был доступен в другом, потому что провайдеры в другом регионе не получали решения суда, не знали, как его исполнять, не имели технических возможностей, чтобы блокировать страницу, да и просто плевали на это. Формирование Реестра определило техническую тотальную возможность по всей стране блокировать сайты постранично, для чего технология DPI может быть использована. Этой технологией сейчас должны вооружиться абсолютно все провайдеры. Эта технология достаточно опасная с точки зрения частной жизни, поскольку позволяет отслеживать трафик каждого пользователя и даже подменять конкретные страницы. Первоначально эта технология использовалась для борьбы со спамерами, но точно так же она может быть направлена против обычных граждан, посещающих, например, сайт оппозиционного движения. Эксперты говорят, что такая технология никогда не дается в руки государства и не используется по государственной указке в демократических странах. Agentura.Ru 26.11.2012 |
НОВОСТИ
|
