Юрий Шмидт

Я не буду, Михаил Александрович, сетовать на устроителей и даже на вас, хотя ваша тема в предварительной программе была обозначена непосредственно предшествующей тому, что хотел говорить я. Я многое упустил, полагаясь на вас, а вам договорить не дали.

Тем не менее, мне  было бы значительно интереснее выступать с этой темой перед юристами, потому что неожиданно став международно известным специалистом по государственным преступлениям, я обнаружил в этом разделе так много интересного, что это буквально рвется наружу, и мои коллеги знают, что это стало моей любимой темой даже в обычном общении, едва ли не в застольном.

К сожалению, сегодня нет возможности поговорить об этом глубоко и профессионально из-за специфики аудитории недостатка времени.

Я начну с открытия.

В 97м году вступил в силу уголовный кодекс, принятый, казалось бы, уже в период постперестроечный, еще до того, как основные принципы, на которых проводилась эта перестройка, стали откровенно сворачиваться. И этот самый кодекс в некоторых своих разделах и, в частности, в разделе 10м “Преступления против государственной власти”, носит ярко выраженный идеологический характер и не очень сильно отличается от трех своих предшественников - кодексов 22го, 26го и 60го года, которые, казалось бы, символизировали законы давно минувшей эпохи. Объясню, почему я пришел к такому выводу.

В уголовном кодексе 1922 года соответствующий раздел назывался “О контрреволюционных преступлениях ”, и под контрреволюционными преступлениями понималось следующее.

“Всякое действие, направленное на свержение завоеванной пролетарской власти рабоче-крестьянских советов и существующего на основании конституции рабоче-крестьянского правительства, а также действия в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает приходящей на смену капитализму коммунистической системы" и так далее.

Ну, надо ли говорить, что более идеологизированной формулировки придумать себе практически невозможно. Абсолютно такое же и по смыслу, и по тексту понятие было сформулировано и в Уголовном кодексе 26го года, который действовал, надо сказать, очень долго, до 61го года, но было одно маленькое примечание. Если, говоря о шпионаже, о выдаче сведений, составляющих государственную тайну, кодекс 1922 года на этом ставил точку, то в кодексе 26го года было примечание: специально охраняемой государственной тайной считаются сведения, перечисленные в особом перечне, утверждаемом Советом народных комиссаров и  - подумайте, какая демократия - опубликовываемом во всеобщее сведение. Это было в 26м году. В 61ом году от этого отошли, никакого примечания о том, что перечень сведений, содержащих государственную тайну, надо опубликовывать, не было.

Надо сказать, что до 61го года при том, что мы привыкли в словам "измена родине" как к чему-то родному, впитанному с молоком матери, понятие преступления "измена родине" не существовало, а существовало понятие "шпионаж". И только в кодексе 60го года появилась статья 64я, называющаяся "Измена родине" и соответственно с определением, что составляет суть этого преступления. Надо сказать, что как бы как часть в целое, в статью 64ю "Измена родине" входил шпионаж, которому была посвящена отдельная статья, но в этой 64ой статье понятие шпионажа не раскрывалось. Все отличие заключалось в том, что измену родине может совершить только гражданин Советского Союза, а шпионаж был уделом иностранных граждан или лиц без гражданства. Но заметьте, что если шпионаж, совершенный гражданином Советского Союза, карался лишением свободы на срок от 10 до 15 лет или смертной казнью с конфискацией имущества, то тот же шпионаж, совершенный иностранным гражданином и лицом без гражданства, карался на срок от 7ми до 15ти лет, то есть меньше, чем аналогичные действия, совершенные советским гражданином.

Понятно, что во всем этом был откровенный и очевидный идеологический подтекст, потому что и само по себе понятие "измена родине" звучит, ну как бы это сказать - я не знаю, как перевести вот эти тонкости на английский язык - так надрывно звучит. Ты изменник, предатель, отщепенец, перерожденец - есть ли вообще такие слова в английском языке? Ну уж а "Родина" с большой буквы тоже по-английски можно сказать? Значит, "родина" с большой буквы писалась. Надо сказать, что я совершенно не противник того, чтобы употреблять в обиходе слова "родина", "отечество" и помню "Я родину люблю, но странною любовью", но мне кажется, что слова "измена" и "родина", неважно, с какой буквы, - это не слова для нормативных документов; во всем мире существует понятие "шпионаж", но я не нашел ни одного законодательства демократических стран, в котором существовало бы понятие "измены родине", или, как оно сегодня называется, "государственной измены". 

"Родину" убрали, но "измена" все-таки осталась. И опять же, сегодня государственная измена в форме шпионажа карается лишением свободы на срок от 12ти до 20ти лет с обязательной конфискацией имущества или без таковой, а шпионаж карается лишением свободы на срок от 19ти до 20ти лет, и без конфискации имущества. То есть и сегодняшний наш кодекс носит явно выраженные идеологические черты, что ни в коей мере не способствует ни нормальной уголовно-правовой политике, ни, в общем-то, даже выработке нормального правосознания - человеческого, а не искаженного правосознания.

В уголовном кодексе 1960го, вступившем в действие в 61м году, впервые появилась ответственность за разглашение не только сведений, составляющих государственную тайну, но также за сбор и передачу по заданию иностранной разведки во враждебных Советскому Союзу, а ныне Российской Федерации целях иных сведений, не составляющих государственную тайну. Иных сведений, любых - о количестве детских садов на территории того или иного района, о количестве магазинов... Они законом не определены, и это могут быть действительно "иные" сведения о чем угодно.

Ныне действующие статья 245я и 276я уголовного кодекса дают основания для жестокого произвола, для полного усмотрения органов служб федеральной безопасности. И факты такого произвола  уже имеют место. Если я сказал, что статьи об ответственности за государственную измену и за шпионаж имеют выраженный идеологический характер, или, по крайней мере, следы, пережитки той самой рабоче-крестьянской идеологии, рабоче-крестьянского государства, которую так защищали уголовные кодексы прежних эпох, то возможность привлечения к ответственности за сбор иных сведений дает карты в руки спецслужбам.

Они, как я понимаю, этим собираются достаточно открыто пользоваться. Во всяком случае, сегодня мы имеет конкретное уголовное дело, дело по обвинению научного сотрудника Игоря Сутягина, который не был по своему должностному положению допущен к сведениям, составляющим государственную тайну, который не обвиняется даже в сборе и передаче сведений, составляющих государственную тайну, но ему предъявлено обвинение в сборе иных сведений по заданию вражеской разведки. Я довольно неплохо знаю обстоятельства этого дела, и могу вам сказать, что вообще-то разведчики - насколько я понимаю, в деле Сутягина тоже было так, если там действительно среди его деловых партнеров и научных контактов были сотрудники спецслужб Запада, - они не представляются  "я резидент такой-то, я агент 007 Бонд - Джеймс Бонд". Они, вероятно, выступают под какой-то "крышей", и в деле Сутягина мы столкнулись с очень интересной экспертизой, которая определяет принадлежность научных контактов Игоря Сутягина к спецслужбам. Экспертиза, надо сказать, это такое следственное действие, проведение которого необходимо в случае, когда требуются специальные познания в науке или в какой-то сфере знаний. Мне очень любопытно, как сегодня формулируется обвинение Сутягину, если для того, чтобы определить, являются ли сотрудниками спецслужб люди, с которыми контактировал Сутягин, нужны специальные знания в области контрразведывательной деятельности, которыми сам Сутягин, как я понимаю, не обладал  и обладать был не должен. Но вопрос в том, что сегодня любой ученый, исследователь, аналитик, который работает с открытыми материалами, работает совершенно открыто, может в тот или иной момент оказаться в сфере интересов Федеральной службы безопасности, а потом оказаться и на скамье подсудимых.

Кроме того, я хочу сказать, учитывая, что в зале очень много журналистов, - вы, господа журналисты, составляете, вероятно, основную категорию риска, потому что информация - ваш хлеб. Да, тех из вас, кто не имеет специального допуска к государственной тайне, нельзя будет привлечь к ответственности за государственную измену в форме выдачи этой самой тайны, но привлечь вас к ответственности за шпионаж, то есть за сбор с целью передачи сведений- а с какой целью журналист еще собирает сведения? - можно: вы не защищены в этом плане ничем.

Вот это некоторые из вопросов, которые я успел, к сожалению, только обозначить, но может быть у нас будет время поговорить на эту тему более подробно. Спасибо.