|
Криптографическая деятельность революционеров в России в 20-х - 70-х годах XIX века: успехи и неудачиЮ. И. Гольев, Д. А. Ларин, к.т.н., А. Е. Тришин, к.ф.м.н., Г. П. Шанкин, д.т.н., профессор / рамках совместного проекта с журналом "Защита информации. Инсайд" / Криптографические методы защиты и нападения использовались не только в международной борьбе. Во внутренней политике они также играли важную роль. Характерными в этом отношении являются эпизоды XIX - начала XX веков, имевшие место в России. Революционеры-подпольщики XIX века также активно использовали криптографию. Именно в ХIХ веке бурный рост революционного движения в России породил активное противоборство между революционными организациями, стремившимися защитить собственную информацию, и правоохранительными органами, защищавшими существовашую тогда политическую систему (против революционеров работали дешифровальщики, службы перлюстрации и цензуры). Однако следует отметить, что с внутренней перепиской перлюстраторы и цензоры активно работали и ранее. Органы государственной почтовой цензуры стали играть важную роль в России в XVIII веке. Они были созданы сразу после возникновения разветвленной сети почтовой связи и почтамтов. Именно последние и стали центрами деятельности органов цензуры. Изучались послания всех подозрительных лиц. В связи с этим уместно напомнить высказывание сенатора И. Лопухина (конец XVIII века). Лопухин был членом масонской ложи (мартинистов), членами которой являлись известные люди, титулованные особы. Однако деятельность этих лож вызывала тревогу у правительства, переписка их часто перлюстрировалась. По этому поводу Лопухин пишет: "Открывали на почте наши письма, и всех моих писем копии, особенно к одному тогда приятелю бывшему в чужих краях, отсылались к государыне (Екатерине II - авт.). Я сим ни мало не беспокоился и знавши писал всегда так, как бы я говорил наедине в полной откровенности". В этих письмах Лопухин рассказывал о благородных целях общества и верности ее членов государыне-императрице и России. Однако все выявленные масоны были арестованы и по суду приговорены к ссылке, а один из них (известный книгоиздатель Новиков) - к 18 годам тюремного заключения за распространение запрещенных книг. Что же касается Лопухина, то он монаршей волей был оставлен в Москве, учитывая его прежние государственные заслуги, однако полицейский присмотр за ним сохранился. Как видим, жертвой цензуры становились весьма высокопоставленные люди. Вот еще один пример. Отец декабриста П. Пестеля - Иван Пестель - директор почты России, получил тайное поручение от императора Павла I, смысл которого заключался во вскрытии подозрительных писем, их копировании и пересылке копии императору (в том числе - писем А. Радищева). С И. Пестелем сыграл шутку хитрый и остроумный князь Ростопчин. Он отправил письмо, в котором содержалась информация о якобы планируемом заговоре против Павла. Пестель уже торжествовал, но увидел в письме следующие строки: "Не удивляйтесь, что пишу вам по почте. Наш директор почты тоже вместе с нами". Показать - не показать? Пестель уничтожил письмо. Ростопчин только этого и ждал и сразу же проинформировал императора. Пестеля уволили со всех должностей и отправили на жительство в Москву. Первым серьезным революционным выступлением в России стало восстание на Сенатской площади Санкт-Петербурга в декабре 1825 года. После подавления восстания декабристов многие из его участников оказались в местах заключения, где для общения между собой и с другими узниками использовали шифры. Приведем примеры. Один из активных участников этого выступления Вильгельм Кюхельбекер был отправлен в ссылку в Сибирь. В пересыльной тюрьме его соседом оказался князь Сергей Оболенский, наказанный за разгульный образ жизни (картежник, игрок, забияка и т. д.) и не имевший никакого отношения к декабристам. Вильгельм решил установить с ним связь путем перестукивания по тюремной азбуке. В ответ он получал удары по стене руками и ногами. Кюхельбекер сумел передать Оболенскому записку и получить ответ, начинавшийся так: "Дорогой сосед зовут меня князь Сергей Оболенский я штабс-ротмистр гусарского полка сижу черт его знает за что, будто за карты и рулетку а главнейшее что побил командира …?". Кюхельбекер понял, что тот не в ладах с русским языком, и прекратил попытки использовать перестукивание для общения с ним. Когда Оболенского перевели в Грузию, где в то время находился друг Кюхельбекера А. С. Грибоедов, Вильгельм сумел передать письмо для него князю. Однако при обыске письмо было обнаружено и далее установлено, что оно написано рукой Кюхельбекера. Грибоедову этот факт создал очевидные проблемы (связь с декабристами), однако он сумел доказать свою невиновность. После декабрьских событий братья Бестужевы оказались в Петропавловской крепости. Они использовали для связи между собой "тюремную азбуку", в основе которой лежал шифр Полибия. Далее в своих воспоминаниях М. Бестужев пишет: "Когда мы достукались досыта, нам захотелось распространить наше отношение с соседями, и преимущественно с Рылеевым, который тогда сидел через одну камеру от брата. Но, к несчастью, в этой камере сидел Одоевский, молодой, пылкий человек и поэт в душе… Этот-то пыл физической деятельности и был причиной, что даже терпение брата Николая разбилось при попытках передать ему нашу азбуку. Выждав минуту тишины в его каземате, едва брат начинал стучать ему азбуку, он тотчас отвечал таким неистовым набатом, колотя руками и ногами в стену, что брат в страхе отскакивал, чтоб не обнаружить нашего намерения. Самая ничтожная безделица разбила в прах наши мечты… Одоевский не знал азбуки по порядку". Князь А. Одоевский после окончания срока каторжных работ был переведен на Кавказ простым солдатом, где вскоре умер в экспедиции против черкесов. А перестукивание с использованием шифрования по квадрату Полибия позднее широко применялось арестованными революционерами - народниками, большевиками и др. После декабрьских событий 1825 года Николай I решил реформировать тайную службу с целью ее усиления. Прежняя служба, функции которой выполняли тайная канцелярия Павла I и особенная канцелярия при министерстве юстиции, а затем (в годы правления Александра I) тайная канцелярия при министерстве внутренних дел, по мнению императора, не отвечала потребностям времени, так как не смогла своевременно раскрыть заговор. Чтобы предотвратить в будущем события, подобные декабрьскому восстанию, за настроениями в обществе следовало установить строжайший контроль. Николай I решил привлечь к этой работе образованных, известных в обществе людей, которые бы придали тайной службе соответствующий имидж. В результате было создано знаменитое III отделение Собственной его императорского величества канцелярии, во главе которого был поставлен генерал Бенкендорф, участник войны 1812 года. Бенкендорф был хорошо знаком с деятельностью аналогичной службы Франции, имел навыки дипломатической работы и был достаточно популярной в обществе личностью. Он предоставил императору записку, которая называлась "Проект об устройстве тайной полиции". В этой записке особое место уделялось перехвату и перлюстрации писем. Бенкендорф писал: "Вскрытие корреспонденции составляет одно из средств тайной полиции и притом самое лучшее, так как оно действует постоянно и охватывает все пункты империи. Для этого нужно лишь иметь в некоторых городах почтмейстеров, известных своею честностью и усердием. Такими пунктами являются Петербург, Москва, Киев, Вильно, Рига, Харьков, Одесса, Казань и Тобольск".
В 1826 году император принял предложение генерал-адъютанта графа Бенкендорфа. Был создан Отдельный корпус жандармов, ставший исполнительным органом III отделения. Кадры жандармерии набирались из офицеров армии, хорошо проявивших себя на военной службе. Корпус стал основной ударной силой в борьбе с антиправительственными организациями. III отделение получило практически неограниченную власть над министерствами и ведомствами страны. Кроме того, оно стало выполнять функции цензуры в России. Сам Бенкендорф вошел в историю не только как государственный деятель, но в значительной степени как главный цензор А. С. Пушкина. Естественно, в III отделении имелась служба анализа перлюстрированных и дешифрованных писем. Помимо службы перлюстрации большое значение в обеспечении государственной безопасности играли органы цензуры. С развитием почтово-телеграфных связей была создана почтовая цензура. Проверялись письма, газеты, журналы и другие почтовые отправления. В составе комитетов внутренней цензуры имелись так называемые "черные кабинеты", о назначении которых знал очень узкий круг людей. Кабинеты занимались тайным вскрытием, просмотром, снятием копий с писем и телеграмм. Для вскрытия секретных посланий (стеганографических, шифрованных) появились соответствующие специалисты. Анализировались почерки отправителей. Начальник царской охранки в начале XX века А. Васильев подтверждал следующее: "Благодаря этой цензуре Россия спасла себя от шпионства, ограблений, убийств и терроризма. Преимущества этой системы достаточно очевидны, то время как о недостоинствах вообще можно не упоминать. Добропорядочному гражданину не нужно опасаться цензуры, потому что частная информация обычно игнорируется читающими". В дополнение к действовавшим "черным кабинетам", занимавшимся перлюстрацией дипломатической корреспонденции, в связи с ростом революционного движения в России в 80-х годах XIX в. были открыты перлюстрационные пункты для перехвата переписки российских граждан в Петербурге, Москве, Киеве и ряде других городов. Эти пункты создавались на почтамтах при отделах цензуры иностранных газет и журналов. Официально они назывались "секретными отделениями". Общее руководство всей перлюстрационной работой в России возлагалось на старшего цензора Петербургского почтамта, наделенного правами помощника начальника Главного управления почт и телеграфов и в то же время находившегося в подчинении министра внутренних дел, от которого исходили распоряжения и санкции на проведение перлюстрации. Перлюстрации подлежали письма, делящиеся на две категории: "по подозрению" и "по наблюдению". Письма "по подозрению" вскрывались в том случае, если вызывал подозрение почерк адресата (степень подозрительности определялась соответствующими специалистами). Письма "по наблюдению" перлюстрировались согласно списку адресов, который присылался Департаментом полиции. Перлюстрации могли подвергаться письма всех подданных государства, за исключением императора и министра внутренних дел. Данные перлюстрации использовались только для оперативной работы. При дознании и в суде они были бесполезны, как и любые материалы, добытые "частным путем", поскольку перлюстрирование писем было незаконным действием, противоречившим Почтовому уставу, за нарушение которого Уложением о наказаниях предусматривалась определенная кара. Неудивительно, что работа по перлюстрации держалась в строгом секрете. В начале XX века ежегодно по всей стране просматривалось около 400 000 писем. Наиболее интересные сведения регулярно докладывались Николаю II, проявлявшему значительный интерес к сведениям, полученным подобным образом. Самый большой поток писем шел через Петербургский почтамт. Ежедневно здесь вскрывалось от двух до трех тысяч писем. Конверты вскрывались особыми косточками или длинными иглами, отпаривались, отмачивались в ванночках. Письма с "интересными" сведениями откладывались для снятия копий. Просмотренные письма запечатывались. На обратной стороне каждого просмотренного письма в одном из уголков ставилась точка (мушка), чтобы письмо не было подвергнуто перлюстрации вторично. В "черном кабинете" письма задерживали недолго - всего на час или два. Лишь в тех случаях, когда текст был написан симпатическими чернилами или зашифрован, их в подлиннике отправляли в Департамент полиции, где и подвергали соответствующей обработке. Копии и выписки из писем делали в двух экземплярах. Один по списку Департамента полиции отправляли директору этого департамента, а второй (и оба экземпляра по списку Министерства внутренних дел) - шел министру внутренних дел. На местах перлюстрировалась только корреспонденция, имевшая точкой отправления или прибытия данный конкретный город, но не транзитная. Копии также делались в двух экземплярах. С местными властями перлюстрационные пункты контактов не имели. Однако, когда в письмах попадались указания на то, что готовится какое-либо политическое событие: забастовка, экспроприация и т. д., выписка посылалась местному градоначальнику. В течение 30 лет до 1914 года перлюстрацией руководил один и тот же чиновник - действительный тайный советник Фомин. Его знал очень ограниченный круг лиц, включавший министра внутренних дел и директора Департамента полиции. Как только назначался новый министр внутренних дел, Фомин являлся к нему и передавал специальный пакет с надписью "Совершенно секретно". Министр вскрывал конверт и обнаруживал указ Александра III на право перлюстрации. Теперь поговорим о том, как революционные организации использовали в своей деятельности криптографические методы защиты информации и насколько весомы были успехи у правоохранительных органов в области криптоанализа. В 60-е годы XIX века в России наблюдался непрерывный рост революционного движения. Вступивший на престол царь Александр II в 1861 году отменил крепостное право. Начало царствования нового императора вызвало в российском обществе небывалый энтузиазм и породило демократические надежды. Свежее дыхание обрела существующая со времен Николая I русская политическая эмиграция, которая начала налаживать связи с Родиной. Усилились крестьянские и национально-освободительные движения на периферии Российской империи. В этот период в России и за рубежом возникает ряд революционных организаций. Параллельно усиливались и преследования со стороны правоохранительных органов. Первые сведения о шифрах российского подполья появились в начале 1860-х годов. В январе 1861 года полиция перехватила письмо молодого подпольщика Митрофана Муравского к его другу в Петербург. Сосланный в Уфимскую губернию Муравский писал товарищу: "Позвольте предложить следующую азбуку, к которой, мне кажется, можно было бы прибегать в необходимых случаях... Я спешу и не имею времени изложить ее. Я пришлю ее вам, если не случится оказии, по почте, а именно так: этой азбукой я напишу общеизвестное... стихотворение Пушкина Декабристам... Зная это стихотворение, Вы его прочтете, и таким образом узнаете и саму азбуку; недостающие буквы я напишу отдельно. Устройство ее, как Вы увидите, очень просто". 19 февраля 1861 года Муравский отправил в Петербург очередное письмо. Конец его оказался испещрен какими-то точками и черточками. Очевидно, это и был предложенный им шифр. Находящиеся в Лондоне русские эмигранты в своей переписке с родиной зачастую вообще не прибегали к шифрам, а применяли условный язык - жаргонные коды. Например, применял такой способ Михаил Бакунин в "шифрованных" посланиях к Михаилу Налбандову (он же Налбандян, впоследствии - известный писатель и демократ). После провала Налбандяна при обыске полиция обнаружила содержательный кодированный словарь: открыть торговый дом - сосредоточить и умножить войска; покупать лен -начать переговоры и заключить союз с горцами; иметь кредит - издавать газету; для покупки товара - для восстания; хронометр - пушка; часы - штыковое оружие; мука - порох; пшеница - ядро... Судя по подбору жаргонных выражений, намерения у армянских революционеров были самыми серьезными. В конце 1861 года в Петербурге возникла организация революционеров "Земля и Воля" (первая из одноименных). Организация с первых дней своего возникновения была строго законспирирована и имела структуру изолированных пятерок. Просуществовала она, однако, недолго и уже к концу 1863 года самоликвидировалась. Из воспоминаний одного из членов этой организации Л. Пантелеева известно, что в практике "Земли и Воли" для переписки использовались симпатические чернила и шифры: "У одного из арестованных... нашли письмо офицера из провинции (А. Н. Столпакова); письмо заканчивалось рядом шифрованных строк в виде дробей. Это был дробный книжный шифр. Не обладая необходимыми специалистами, полицейские передали шифрованное сообщение в МИД, но даже их криптоаналитики не смогли с ним справиться". Тем временем наступали 1870-е годы, революционное движение усиливалось. Началось хождение в народ. Позднее были созданы широко известные организации "Земля и Воля" (очередная) и "Народная Воля". И в эти годы революционеры активно применяли шифры, используя при этом очень простые конструкции. В июле 1871 года в Петербурге открылся судебный процесс "по делу о заговоре, составленном с целью ниспровержения существующего порядка управления в России", над членами организации "Народная расправа", известный также как процесс нечаевцев. На процессе прозвучала информация о шифрах, используемых в организации. Нечаевцы использовали шифр простой замены. Например, ноль означал "О"; пять - "П"; десять - "Д"; одиннадцать - "И"; три - "З"; четыре - "Ч" и т. п. Обычно шифрованные документы, а часто и ключи, попадали в руки жандармов при обысках арестованных революционеров. Однако иногда предпринимались и специальные мероприятия. Интересен следующий эпизод. В 1870 году в Киев на имя подставного лица - отставного майора Криницкого - пришло письмо из Женевы. Автором оказался руководитель организации - Нечаев, благополучно скрывшийся в Швейцарии. Адрес майора был "подставлен" Нечаеву самой полицией. Письмо же содержало некий загадочный коммерческий счет. Киевские жандармы ничего в нем не поняли и посчитали, что Нечаев ошибочно выслал счет Криницкому. Документ на всякий случай отправили в Петербург, где его без труда разобрали специалисты по шифрованным записям. Кроме рассмотренного шифра в нечаевской организации существовал другой - буквенный. Этот шифр без особых затруднений был вскрыт специалистами министерства иностранных дел. Им был зашифрован программный документ организации "Катехизис революционера", обнаруженный жандармами при массовых арестах. Он представлял собой "печатную в 16-ю долю листа книжку на иностранном языке, как бы на итальянском", - так значилось в протоколе его осмотра. Но во время следствия стало очевидным, что книжка написана шифром. Обнаружив загадочный шифр, следственная комиссия отправила документ в министерство иностранных дел, прося "поручить сведущему лицу заняться переводом книжки для определения, что именно она в себе содержит". Найденный вслед за этим в записной книжке члена "Народной расправы" А. Кузнецова ключ к шифру помог прочесть тайнопись. В результате правительство получило в свои руки главный обвинительный документ на предстоящем процессе. В целом, к концу 1860-х - началу 1870-х годов шифры революционного подполья оставались такими же несложными, как и в начале десятилетия. Еще не были разработаны универсальные методы шифрованного письма, при которых бы система шифра не менялась, а менялся только ключ к нему. Именно такое единообразие шифров мы увидим в практике 1870-х годов. Слабость шифров революционеров частично компенсировалось отсутствием в III отделении в тот период времени собственной дешифровальной службы. Криптограммы, к которым не удавалось обнаружить ключи при арестах, как правило, направлялись в министерство иностранных дел, где имелись соответствующие специалисты. Эпоха 1870-х годов - ярчайшая страница в революционной судьбе России. В это время в стране возникли и резко обозначились два революционных направления: одно призывало к немедленной подготовке восстания, другое в большей степени занималось пропагандой. Кстати видные революционеры-семидесятники принимали активное участие и в классовой борьбе последующих десятилетий. И это дает нам возможность проследить некоторые революционные традиции России. Зимой 1874 года в Петербурге началось объединение различных кружков народников, в столице находились революционеры, формально не входившие ни в одну из групп, но имеющие на них определенное влияние. Отдельные революционные кружки имелись в других городах, но центр событий находился в столице. Именно здесь к весне 1874 года возникла идея "движения в народ". Всю зиму 1874 года в Петербурге шла лихорадочная подготовительная работа. Каждый крупный кружок оставлял в столице своего представителя для поддержания связи с товарищами, а для переписки вырабатывались многочисленные шифры. Весной 1874 года из Петербурга, Москвы, Киева, Одессы и других городов начался беспрецедентный поход молодых революционеров в российскую деревню. 37 губерний страны оказались одновременно охвачены общим движением. Правоохранительные органы развернули настоящую охоту за народниками, уже с мая начался повальный арест неопытных революционеров-пропагандистов. Жандармы в течение двух-трех месяцев лета арестовали около 1700 человек, участвующих в походе по России. 770 из них было привлечено к дознанию, а 193 - стали участниками "Большого процесса" 1877 года. Обвинительный акт этого процесса дает нам богатую информацию о шифрах тогдашних подпольщиков. Перейдем к рассмотрению шифров народников. В своей переписке они использовали шифр "Гамбетта" (короткопериодическое гаммирование) и стихотворный шифр. Ключами к этим шифрам служили стихотворения "Пустынной Волги берега...", "У парадного подъезда" и другие. Были и ключи "собственного сочинения", в частности, содержащие нецензурные слова и выражения. В обвинительном акте народника Сергея Ковалика читаем: "Кружок Ковалика придерживался теории Бакунина, доказательством чего может служить... изобретенный последним шифр, составленный из неблагопристойных слов". Жандармами неоднократно дается подобная характеристика - нецензурный, неприличный, неблагопристойный, но сам ключ они так и не решились воспроизвести. Информация о шифрах киевских участников "хождения в народ" была получена от раскаявшихся и давших самые откровенные показания членов кружка. Она серьезно повлияла на судьбу многих участников процесса 193-х. Так, гимназистка Харченко указала шифрключ для переписки киевлян с эмигрантом Павлом Аксельродом: "Богъ завещалъ намъ, чтобы мы жили по братски въ духе любви, какъ братья. Шафецельев". Но имелись и иные способы шифрования. В обвинительном акте читаем: "Для письменных сношений между собой члены кружка употребляли шифр; таких шифров было несколько... были известны два шифра: один по русско-французскому лексиону Рейфа, и другой, состоящий из цинических слов, то есть шифр Ковалика. А Польгейм и Ларионов употребляли шифр, ключом к которому служила... одна из молитв "Отче наш" или "Богородица"". Из этих показаний ясно видно, что революционеры, помимо прочего, использовали стихотворные и книжные шифры, но применение их было ограничено. Один из организаторов "хождения в народ" С. Ковалик (кстати, по образованию - математик) в своей статье "Движение семидесятых годов по Большому процессу (193-х)" писал: "Ключом к шифру большею частью служил подбор нескольких таких слов (иногда коротких стихотворений), в которых заключались все буквы алфавита. Каждая буква изображалась двумя цифрами, первая показывала номер по порядку слова в ключе, вторая - место данной буквы в слове. Вследствие короткости ключа, буквы изображались почти всегда одною и тою же парою цифр, что облегчало разбор шифра даже в случае незнания ключа. Так называемый гамбеттовский буквенный шифр, несколько более обеспечивающий тайну переписки, еще не был тогда в употреблении. Но и не совершенный цифровой шифр применялся часто крайне неумело: то зашифровывались только отдельные слова, то в сплошь зашифрованном письме расставлялись, по всем правилам грамматики, знаки препинания. Поэтому стоило только угадать одно слово, и весь шифр легко разбирался... Из лиц, проводивших дознание, прославился, или может быть, вернее, прославил себя умением разбирать шифры один из товарищей прокурора, хотя каждый волостной писарь сумел бы сделать то же самое". Таким образом, можно утверждать, что у российских революционеров впервые появился типовой шифр, нашедший широчайшее употребление. В сущности, это есть шифр Полибия, придуманный еще до нашей эры. Ковалик совершенно справедливо раскритиковал данную систему, только сделал он это слишком поздно - через тридцать лет! Заметим, что Петр Кропоткин в своих "Записках революционера", наоборот, считал этот способ тайнописи весьма надежным. Для жандармов оставались ценным источником информации показания арестованных народовольцев. Задержанный в июле 1874 года Л. Городецкий дал самые откровенные показания. Среди прочего он привел ключ к гамбеттовскому шифру, которым пользовалась его группа, который получил от члена "самарского кружка" кружка В. Осташкина. Но мы не можем приписать заслугу в появлении данной системы шифрования лишь "самарскому кружку". В декабре 1874 года генерал Слезкин, начальник московских жандармов, доносил в Петербург главе III отделения графу Шувалову о деятельности народников в Нижнем Новгороде: "По просьбе Ливанова, Теплов... писал в Петербург в какую-то банковскую контору раствором соли и цифровым шифром. Нефедов показал ему другой шифр, заключающийся в замене одних букв другими". Перечисленные в донесении Теплов, Нефедов и Ливанов принадлежали к "кружку артиллеристов", действующему в столице параллельно с самарской и другими группами. Итак, новый буквенный шифр начал распространяться среди народников с лета 1874 года. Однако в обвинительном акте процесса 193-х о нем имеются крайне скудные сведения. Как показал один из арестованных пропагандистов Никифоров, он пользовался "шифром по формуле Пи". Более конкретно ничего не указано, но легко сообразить, что ключом к шифру могла служить последовательность цифр числа Пи, равного 3,1415… Подобные простые шифры нетрудно было запомнить. В составлении ключей к собственным шифрам революционеры особое внимание уделяли удобству их запоминания. После погрома народников, устроенного полицией, оставшиеся на свободе начали возрождать движение. Начало новой организации положил Иван Джабадари. Приехав из-за границы в Петербург, он нашел в нем полное опустошение. Тогда Джабадари решил перенести центр подпольной деятельности в Москву, где полицейские условия были гораздо мягче, чем в столице. В ноябре 1874 года было положено начало новой революционной группы. Помимо Москвы имелись представительства в Киеве, Ивано-Вознесенске, Серпухове, Туле, Шуе и Одессе. В уставе новой организации специальный раздел, регламентирующий конспирацию и организацию связи, упоминался "общинный шифр". Он состоял в том, что составлялась табличка, разделенная продольными и поперечными линиями на 9 или 10 клеток. В этих клетках расписывалась фраза, составляющая шифр, так что в каждую клетку приходилось по одной букве. Каждый, как продольный, так и поперечный ряд клеток обозначался цифрой так, чтобы каждая клетка, а, следовательно, и каждая находящаяся в ней буква, соответствовала двум цифрам: одной продольного ряда клеток, а другой - поперечного ряда". Организация была разрознена, централизованного управления не было, опыт конспирации у молодых революционеров отсутствовал. А полиция между тем не дремала. Аресты начались в марте 1875 года, а к осени организация перестала существовать. В феврале 1877 года в Петербурге открылся очередной показательный судебный процесс над революционерами "Всероссийской социально-революционной организации" получивший название "процесс пятидесяти революционеров". Как и на предыдущих процессах, в обвинительных материалах имелись многочисленные материалы по шифрам. В них отмечается наличие единой системы шифрования организации и более 10 различных ключей к ней, а также шифрованные письма. Все эти трофеи были захвачены при обысках. Однако, несмотря на новые неудачи, оставшиеся на свободе продолжали борьбу. После ареста весной 1875 года И. Джабадари руководство организацией перешло к Георгию Здановичу. Ранее он заведовал техникой, транспортом и сношениями с заграницей. В сентябре 1875 года подпольщик оказался также арестован. Находясь в одиночной камере, Зданович вел переписку с оставшимися на воле товарищами, не подозревая, что жандармы просматривают его письма. Его письма представляли собой инструкции по практике подпольной деятельности. В одном из писем содержалось описание разрабатываемого Здановичем шифра. Это был крайне ценный трофей. Российские революционеры даже в местах заключения стремились продолжить борьбу. Находясь в 1877 году в Доме предварительного заключения в Петербурге, народники, проходящие по делу 193-х, решили создать в стенах тюрьмы подпольную организацию. Для связи планировалось использовать жаргонные коды, так как было ясно, что переписка заключенных отслеживалась жандармами. К сожалению, для подпольщиков, заговор был практически сразу раскрыт. У одного из заключенных, М. Муравского (который упоминался уже в данной статье) при обыске был изъят уличающий документ, названный в оригинале "Программа бюро раненых (ссыльных)". В нем и содержалось упоминание о способе шифрования, названном "цензурной системой шифров", однако подробное его описание в архивах полиции не сохранилось. Подводя итог криптографической деятельности российских революционеров, начиная с 1876 года, отметим, что цифровой гамбеттовский шифр долгие годы был основным шифром народников и народовольцев. Весь 1877 год шел непрерывный ряд политических процессов. Их стенографические отчеты ходили по рукам и печатались в прессе. На заседания судов постоянно проникали сами революционеры. И уже на примерах процессов 50-и и 193-х народники могли дать оценку своим шифрам. Все их квадратные системы взламывались жандармами одна за другой. Лишь гамбеттовские ключи к переписке каким-то образом не фигурируют в обвинительных актах. В этом, вероятно, и кроется основная причина того, что, начиная с 1876 года, именно гамбеттовские шифры занимают ведущее положение среди русских революционеров. И в первую очередь, это относится к такой известной организации, как "Земля и Воля". Следует отметить еще и то, что централизованной дешифровальной службы, работавшей против революционеров, по-прежнему не было. Криптоанализом занимались в инициативном порядке различные сотрудники правоохранительных и судебных органов, и, как видно из вышеизложенного, достигали весьма хороших результатов. Но несмотря на эти успехи, дешифрование велось в целом на любительском уровне. Каких-либо мер по организации криптоаналитической службы не предпринималось, хотя с шифрперепиской революционеров жандармы были знакомы уже более 10 лет. Литература:
|
НОВОСТИ
|
