Задание не выполнено - и потому не снятся кошмарные сны 

Говоря о войне в литературе, прессе и кино, а значит и в обществе в целом, привыкли рассматривать ее лишь в черно-белых тонах - враг или свой, трус или герой, выжил или погиб. Но мало кто говорит о том, какой колоссальный психологический кризис переживает человек. С младых ногтей общество приучает человека к тому, что нужно стремиться делать добро, насилие - это плохо, а убийство - так и подавно смертный грех. А потом государство дает ему в руки оружие и отправляет в ситуацию, где насилие и убийство становятся самым будничным делом. Более того - не способный к ним оказывается обреченным на смерть. Но человек - не робот, бездумно выполняющий заложенные в него программы. Робота можно перепрограммировать за считанные часы, а человека - нет. И когда государство вдруг говорит ему, что убивать, пусть и врагов, но все же людей - правильно и необходимо, его психика не способна перестроится так быстро. Возникает жесточайший конфликт между сознанием и подсознанием. А это значит, что человек неспособен действовать на 100% эффективно. В ситуации, когда все решают секунды, малейшее промедление означает смерть. Именно поэтому столь неэффективны армии стран со всеобщей воинской повинностью и столь велики потери среди ополчения в военное время.

Солдат - это профессия. Это призвание человека, требующее мировоззрения, кардинальным образом отличающееся от мировоззрения гражданского. Непонимание этой истины стало одним из факторов низкой эффективности советских войск в Афганистане.

- Если говорить о больших жертвах среди молодых ребят Советской армии, то напрашивается несколько выводов. Во-первых, уходившие в рейды подразделения наших войск находились на чужой и плохо изученной территории, а сами бойцы были либо недостаточно, либо практически вообще не подготовленными, - рассказывает Александр Иванович. - В отличие от погранвойск, где часто проводятся учебные стрельбы, в сухопутные войска нередко попадали необстрелянные призывники. А душманы воевали с "оккупантами" на своей территории, легко маневрировали и уходили от подразделений Советской Армии. Кроме того, часто они были и старше, чем наши солдаты, а следовательно опытнее. Хочу отметить, что стрелки они были отменные, особенно в плане прицельного и меткого огня в горной местности.

Несмотря на большие потери личного состава, командование вооруженных сил СССР всячески поощряло тактику "обкатки" театра боевых действий в Афгане всеми подразделениями военных округов ВС СССР. Сегодня, надеюсь, все понимают, что опытным противникам, в том числе и террористам, должны противостоять не многочисленные армии, состоящие из призывников, а специально подготовленные и хорошо обученные бойцы, проходящие службу на контрактной основе. Это подтвердил горький опыт войны в Афганистане.

Те, в ком заповедь "не убий!" оказалась сильнее инстинкта самосохранения, быстро погибали. У других же побеждал инстинкт самосохранения, но при этом их психика получала сокрушительный удар и маятник уходил в противоположную крайность. Они начинали культивировать убийство и насилие, уничтожая не только врагов, но и мирное население, женщин и детей - дескать, война все спишет. Речь идет не только о советских войсках в Афганистане. С этим синдромом знакомы все страны мира, отправлявшие своих граждан воевать за рубежи своей родины и убивать граждан других стран во имя неизвестно чего. Самый известный пример - лейтенант Вооруженных Сил США Келли, сжегший деревню Сонгми во Вьетнаме во времена американской оккупации. А сколько таких "лейтенантов келли" в разных странах осталось неизвестными? - Бог весть. Осуждать их по меньшей мере глупо, особенно тем, кому повезло никогда не оказаться в подобной ситуации. Тем более, что жизнь и так тяжело наказала их -  от этого синдрома излечиться крайне трудно, они превратились в рабов насилия и не могут комфортно чувствовать себя в нормальной мирной жизни.

Мы пишем об этом лишь для того, чтобы подчеркнуть: война для многих людей стала экзаменом, испытанием на человечность. Каждый оказывался на жизненном раздорожье, когда от его выбора зависела вся дальнейшая судьба. И у каждого советского офицера в Афганистане был момент выбора кем стать - воином или убийцей-карателем? Надо сказать, что искушение выбрать второй путь очень велико - он ведь гораздо проще. Говорят же - война все спишет. Ведь жестокость на войне всегда поощряется, а уж на такой, как афганская, где под маской любого мирного жителя мог оказаться озверевший фанатик-моджахед - тем более.

Такой "момент истины" случился и в жизни Александра Нездоли.

- Однажды я получил приказ - уничтожить два каравана с оружием. С наступлением сумерек мы заняли главенствующие высоты и залегли в засаде. И вот часа через два, как сейчас помню, в 3 часа 20 минут показывается большой караван. Оружие наготове, все ждут моей команды. Но что-то удерживало меня, и я вдруг осознал что: смотрю - а опыт уже кой-какой был - животные идут легко, нет на них большого груза, как бы корм только. Груженные оружием верблюды прямо прогибаются, ступают тяжело, с морды летят хлопья пены и дыхание хриплое. А эти - нет. За ним еще караван, такой же. И тогда я принимаю решение не стрелять. Подпираю с тыла, вызвал по рации три танка, караваны тем временем спустились в долину, там мы их и окружили. С рассветом проверили каждый тюк - ни одного ствола. Оказалось - мирные караваны, шли в Герат за хлебом.

Ну и все, мы сняли оцепление и отпустили их. Боевой задачи я не выполнил. Утром доложил командованию, что, мол, так и так, караваны мирные были. На меня посмотрели с этакой укоризной и сказали: "Идите, а мы так на вас надеялись…".  То есть об этой операции уже было доложено наверх и штабисты готовили новые награды, а я их надежд не оправдал. Но не жалею: теперь могу спать спокойно. А расстреляй я мирных людей - наверняка бы мучили кошмары. Это, пожалуй, редкий случай, когда я не только не жалею, но и радуюсь, и даже горжусь, что не получил награды".

Впрочем, это была не единственная ситуация, когда только от офицера зависел выбор: поступить как воин или как каратель.

Спецназовцы "Карпат" получили оперативное сообщение о том, что в кишлаке Гузора, недалеко от города Адраскан, свирепствует одна из банд Гульбетдина Хекматьяра. Но когда бойцы "Карпат" на рассвете вошли в кишлак - никого, бандиты как сквозь землю провалились! Тщательные поиски долго не давали результатов, пока наконец один из местных жителей не рассказал, что банда, взяв в заложники 15 местных жителей, спряталась в колодце с горизонтальным тоннелем. Что делать? Самый простой и безопасный для спецназовцев вариант - забросать колодец гранатами. С бандой будет покончено, но ведь тогда погибнут и невинные местные жители.

И тогда Александр Иванович вместе с командиром оперативной боевой группы Владимиром Москаленко приняли другое, не столь очевидное решение: бросить в колодец дымовую шашку, имитировать взрыв и под его прикрытием опустить вниз двух бойцов. Выбор пал на одного из командиров подразделения Владимира Зверева из Запорожья и военного переводчика из Таджикистана, молодого парня по имени Сдреджон. Несмотря на смертельную опасность, они выполнили свою задачу - заложники остались живы, а 17 бандитов и их оружие по одному подняли наверх и передали в местный ХАД.

- Надолго запомнил я бой под одним из кишлаков провинции Герат, окруженным толстыми много лет возводимыми стенами (дувалом).—рассказывает Александр Иванович. - Улочки в кишлаке были настолько узкими, что ни техника, ни БТР по ним пройти не могли.

Заместитель командира команды "Карпаты" по разведке майор Яков Погоний, позже ставший генералом и занявший должность зам. председателя КГБ Молдавии, от одного из своих источников получил информацию о том, что в этом кишлаке скрывается крупная банда душманов. Операцию по ее уничтожению мы проводили совместно с мотострелковым батальоном. Военные разведчики проверили и подтвердили информацию, дали обстановку, ориентиры и маршруты выдвижения.

В общем, операция прошла успешно, активного сопротивления душманы практически не оказывали, рассредоточившись среди местного населения. Часть из них задержали и для опознания отправили в  Гератский ХАД  под усиленной охраной. И тут мы допустили досадный просчет, расслабившись  раньше времени. И это едва не стоило нам жизни.

Две оперативно-боевые группы оставили БТРы, сели в тенечке и устроили небольшой перекур. Мотострелковый батальон в это время быстро свернулся и начал выдвигаться в район своей дислокации - долину под Гератом. Мы задержались, так как ждали возвращения командира полка. Ковалева, сопровождавшего задержанных в Герат. К тому же жалко было бросать двухсотлитровую цистерну с горючим, вытащенную из ГАЗа-66, чтобы освободить место для перевозки задержанных.

Наступающие сумерки и тишина вокруг ничего не предвещали. Но на душе почему-то было неспокойно. Наверное потому, что мы уже привыкли: сумерки - время активизации мелких отрядов "духов". И интуиция не подвела: неожиданно сразу из 3-х бойниц дувала по нам грянули автоматные очереди.

Подо мной словно ожил гейзер из песка, поднялись клубы пыли - практически рядом прошла автоматная очередь. Инстинкт самосохранения подбросил меня в воздух и я, одним прыжком, буквально на лету подхватив автомат, мгновенно  занял позицию за колесом БТРа и попытался ответным огнем подавить огонь в одной из бойниц. Через секунду по моему приказу начал отстреливаться из пулемета "Владимиров" командир оперативно-боевой группы майор  Гриценко из Днепропетровска...

Трудно словами передать всю сложность этого боя. Могу лишь подчеркнуть, что окончательно подавить огонь противника смогла только вызванная нами по рации "Шилка" из мотострелкового батальона, приспособленная для стрельбы по наземным целям.

Возвратившийся вскоре наш командир Ковалев, используя в пылу гнева весь русский "лексикон",  "выписал" нам за беспечность - ведь лишь по счастливой случайности никто из команды не пострадал.

Возвращаться к месту дислокации нам пришлось по руслу реки Герируд, - единственный в этом районе мост был взорван душманами... 

- Когда я вспоминаю боевые операции в провинции Герат в октябре - ноябре 1980 года, то у меня перед глазами встают лица комбатов 101 мотострелкового полка, их высокая воинская выучка, организованность и главное, забота о рядовых бойцах. - продолжает Александр Иванович. -

И потому мне было больно слышать в годы перестройки выступление авторитетного человека, "отца советской демократии" академика  Сахарова, которому кто-то дал лже-информацию о том, что наши командиры в Афганистане очень жестоко относились к подчиненным солдатам, а попавших в плен бойцов считали предателями и физически их

уничтожали. Это очевидная ложь.

Возьмем, хотя бы, пример с летчиком-полковником Александром Руцким, самолет которого в 1988 г. был сбит ракетой. Он катапультировался и приземлился, получив ушибы и поранив руку. После этого 5 суток, отстреливаясь, уходил от преследовавших его моджахедов. В перестрелке получил еще одно ранение и попал в плен. Но вел себя мужественно и с достоинством.

В это время  КГБ СССР возглавлял Владимир Крючков. Он лично курировал работу спецподразделений КГБ СССР в Афганистане и лично взял под контроль деятельность разведки по поиску Руцкого и его освобождению из плена. Операция по освобождению прошла успешно. Фактически, Руцкой жизнью обязан сотрудникам разведки и лично Крючкову.

Но "отблагодарил" он его весьма своеобразно. 19 августа 1991 года Руцкой и Крючков оказались по разные стороны баррикад. А после краха гэкачепистов именно  Руцкой, в то время уже ставший генералом и получивший звание Героя Советского Союза за проявленное мужество в боях против бандформирований в Афганистане, руководил группой автоматчиков, проводившей арест руководителей ГКЧП на Форосе. В их числе был и Крючков. Мне до сих пор не понятно, почему не  испугавшемуся душманов боевому генералу в мирное время не хватило духа хотя бы из этических соображений отказаться от  участия в аресте человека, столько сделавшего для спасения его жизни".

Разведка, как известно - это глаза и уши армии. Она добывает информацию, а кто владеет информацией - тот владеет ситуацией. Добыча развединформации входила в число задач, стоящих перед "Карпатами". В состав группы входили специалисты, имевшие хорошую подготовку и опыт по работе с агентурой. Но - маленькая деталь: их готовили к работе в  европейских странах. Афганистан же оказался настолько "терра инкогнита" для Советского Союза, что многому офицерам пришлось учиться с нуля, на сложных ситуациях, которые им щедро подбрасывала жизнь.

"Наши офицеры великолепно владели английским, немецким и другими европейскими языками, но вот знанием фарси или пушту похвастаться не могли. А о какой оперативной работе может идти речь, если никто не может понять местного населения? - говорит Александр Иванович. - Мы обратились за помощью к военным. Командование Вооруженных Сил имело приказ от начальника генштаба ВС СССР оказывать нам всяческое содействие. И мы получили право отбирать среди солдат срочной службы таджиков, владеющих фарси и пушту. Эти солдаты ценили то, что их откомандировали в спецназ, понимали серьезность и важность выполняемых ими задач, а потому старались и служили добросовестно. Но это не решало проблемы полностью - ведь они владели бытовым, простым языком и поэтому подчас делали неточные переводы, что ставило некоторые операции под угрозу срыва".

А поди попробуй, отличи моджахеда, спрятавшего свой автомат, от мирного афганца! Душманы проявляли чудеса хитрости, используя тот факт, что они были у себя дома, а "шурави" в местной специфике, особенно поначалу, разбирались слабо. 

К примеру, афганский дом делится на две половины - женскую и мужскую. На мужскую территорию заходить можно, но на женскую не должна была ступать нога мужчины. И оружие душманы прятали на женской половине. Эту проблему позже решили просто - из Кабула прислали группу афганок. Они мало напоминали восточных женщин в традиционном представлении - были вооружены, их лица не скрывала паранджа, а вместо традиционного платья они,  подобно нашим комиссарам времен октябрьской революции и гражданской войны, носили кожаные куртки. Они и проводили   обыски и досмотры.

"Правда, эти досмотры, как правило, серьезных результатов не давали, - говорит Александр Иванович. - В основном приходилось полагаться на себя. Когда наши войска окружали большой кишлак с населением в несколько тысяч человек, всех выстраивали на площади, мужчин отдельно от женщин. Потом подъезжал БТР, в котором находился наш "источник" из местных. Его никто не видел - он рассматривал жителей в перископ и сообщал, кто из них - член банды. Солдат-таджик переводил нам, мы тут же подходили, забирали душмана и передавали его в ХАД, который проводил расследование. Таким образом мы отфильтровывали мирных жителей от бандитов, которые прятались среди местного населения.

Большую роль играло то, что в нашей команде все были не просто профессионалами, а одаренными в своей сфере людьми, какие бы функции они не выполняли. К примеру, Николай Кириченко, водитель БТР, был настоящим мастером своего дела. Как и связисты - Анатолий Воронов и Валерий Марковец. А Николай Тесля был шифровальщиком, как говорят, от Бога. Полученную информацию он обрабатывал даже при свете маленькой лампочки от аккумулятора, все математические действия проводил в уме. Создавалось впечатление, что все шифровальные таблицы и коды он знает наизусть. По утрам выходил из палатки с красными как у кролика глазами. Да и вообще, ребята спали по несколько часов в сутки.

Хотелось бы вспомнить и о медиках, которые работали в нашей команде. Владимир Семидей работал на поле боя. И не только проводил первичную обработку раненых но и в сложнейших боевых условиях делал уникальные операции. В команде спецназа был также  Сергей Довлатов, который вообще-то был отоларингологом, и ему пришло на ходу переквалифицироваться в хирурга. Именно их пребывание, как говорят, в нужное время в нужном месте, спасло многих солдат и офицеров".   

"Карпаты" работали в тесном контакте со 101 мотострелковым полком и его командиром полковником Коптяевым. Добытая развединформация для военных была на вес золота, поэтому они высоко ценили это сотрудничество. Но случалось и по-другому.