ЛИЦОМ К ЛИЦУ С "ОТЦОМ ПЕРЕСТРОЙКИ"

Когда в начале 80-х умер Генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев, все понимали, что в стране грядут перемены. Но никому не приходило в голову, что уже буквально через десять лет не будет не только генсеков, но и самой страны под названием СССР. А грозная аббревиатура КГБ, от которой, казалось, веяло силой и могуществом, станет достоянием истории.

Тогда в КГБ радовались, что к власти в стране пришел "свой" - председатель Комитета Юрий Андропов. Об этом человеке написано немало и весьма противоречиво. Год его правления стал периодом жесткого наведения порядка - со всеми вытекающими отсюда положительными и отрицательными последствиями.

- Хочу подчеркнуть, что мое поколение чекистов будет всегда с теплотой вспоминать об Андропове, который пятнадцать лет возглавлял Комитет госбезопасности СССР. - говорит Александр Иванович. - Он очень много сделал в плане расширения и совершенствования правовой базы КГБ, решил очень важный в рамках того государственного строя вопрос - избавить Комитет от выполнения несвойственных ему функций и руководствоваться только потребностями защиты государства. С деятельностью Ю.В. Андропова не связано практически ни одной темной страницы в истории органов госбезопасности. 

Скоропостижная смерть Андропова поставила во главу ЦК КПСС Константина Черненко - человека тяжелобольного и явно неспособного руководить страной. За год в мир иной ушел и он. И вот на этом месте оказался политик, чья популярность за рубежом явно превысила его популярность в собственной стране.

- Появление в 1983 году в Москве Михаила Горбачева мы, сотрудники КГБ - как областных, так и республиканских управлений, - не восприняли как случайность или стечение обстоятельств, - говорит Александр Иванович. - Общаясь между собой, мы предполагали, что приход Горбачева в Кремль был запланирован. Мы располагали некоторой информацией о том, что Юрий Владимирович Андропов, еще будучи главой КГБ, часто бывал в Краснодаре и тщательно присматривался к Горбачеву. Поэтому понимали: Горбачев появился в ЦК потому, что ему протежировал Андропов. Впрочем, ему симпатизировал и еще один очень влиятельный член политбюро - секретарь ЦК по идеологии Суслов.

Горбачев резко выделялся на фоне остальных членов Политбюро: во-первых, своим непривычно молодым для члена ЦК возрастом. Во-вторых, это был непростой человек. Чувствовалось, что за его милой улыбкой и умением располагать к себе людей прячется железная хватка опытного генерала партноменклатурных войн.

Как и все граждане СССР, мы с интересом слушали его выступления, которые транслировались по телевидению. Они были необычными, яркими, резкими. Как и все, приклеили к нему афоризм "процесс пошел". Но со временем, по профессиональной привычке анализируя его выступления, мы  невольно стали задумываться: что за линию он проводит, к чему приведет его политика? Оперработники - хорошие аналитики, и вскоре они пришли к выводу, что за афоризмом "процесс пошел" стоит обыкновенное пустозвонство. Ведь слушая речи Генсека, порой сложно было уразуметь - а что же он хотел донести до аудитории?

Любой здравомыслящий человек в СССР тогда не мог не понимать, что советское государство нуждается в серьезных реформах. Экономика работала все хуже, недовольство советской властью нарастало - большую роль в этом сыграла затянувшаяся и бесполезная афганская война, которая воспитала целое поколение молодых людей, испытавших на своей шкуре маразм тогдашней власти, идеологические постулаты которой доходили до абсурда.

Страна требовала перемен - хоть каких-нибудь. Поэтому многие приветствовали проведенную Горбачевым в 1986-87 годах серию политических, экономических и социальных реформ. Новый Генсек любил называть начавшиеся процессы необратимыми. Понимал ли он, насколько фатально точным окажется определение? Вряд ли. В тот период ни мы, ни сам Горбачев, не могли предположить, что события вырвутся из-под контроля, образовав гигантскую черную дыру, которая поглотит страну со всем ее содержимым.

Не по телевизору, а вживую Александру Ивановичу довелось увидеть "прораба перестройки" в самый разгар его популярности - поздней осенью 1986-го. Горбачев совершал "облет" Украины. Планировалось, что вначале он посетит Донецк, а потом - Львов. Но перед проявлениями природы бессильны даже самые всемогущие правители. Ветер и снег внесли коррективы в планы Генсека. Литерный спецрейс с Горбачевым и сопровождавшим его первым секретарем ЦК КПУ Владимиром Щербицким на борту уже взял курс на Донецк, когда пришло сообщение, что посадка в Донецке опасна. И тогда самолет изменил маршрут и направился во Львов.

Визит первого лица готовится долго и тщательно. И перенесение его срока на более раннее время, да и еще и в последний момент! - это, по сути, колоссальное ЧП. В данном же случае ситуация усугублялась и тем обстоятельством, что самолет с сотрудниками 9-го управления КГБ, обеспечивающего охрану высших должностных лиц государства, уже приземлился в Донецке. Таким образом, безопасность высочайшего гостя во Львове необходимо было самостоятельно обеспечивать местным подразделениям КГБ и милиции. Обычно же подобные мероприятия проходили под руководством и контролем сотрудников "девятки".

Александр Иванович - в то время руководитель ОТУ УКГБ по Львовской области - отвечал за обеспечение безопасности Горбачева во Львовском аэропорту и по маршруту следования в областной комитет партии, который тогда возглавлял  Яков Погребняк. 

- Ясное дело, мы были несколько застигнуты врасплох, - вспоминает Александр Иванович. - Хотя тщательно готовились  заранее. Свежеуложенный асфальт был еще теплым, на дорогах стояли катки, не везде были выставлены милицейские посты. Когда стало известно о том, что Горбачев уже летит во Львов, все правоохранительные органы подняли по тревоге. Я проехал по маршруту следования Генсека, мы быстро убрали лишний транспорт с улиц, уточнили и проверили основные и запасные маршруты проезда, и помчались в аэропорт.

Высокого гостя встречали, по устоявшейся советской традиции, не только представители руководящих партийных органов области, возглавляемые первым секретарем Львовского обкома  Погребняком, но и "ликующий народ", в роли которого выступили в срочном порядке собранные сотрудники близлежащего проектного института. Разумеется, весь сектор прибытия VIP-персон тщательно контролировался сотрудниками госбезопасности.

Но раньше всех среди встречающих оказались представители Народного Руха во главе с Вячеславом Черноволом. Встречающий народ отреагировал на появления Генсека овацией. Как положено, ему преподнесли хлеб-соль. Но  национал-демократы повели себя по-другому: Черновол и лица из его ближайшего окружения начали громко скандировать: "Долой Щербицкого!". Вели они себя при этом вызывающе. Я находился в 5-6 метрах от Горбачева и потому мог хорошо видеть, как он и его свита воспринимают происходящее. Я заметил, как напрягся и заволновался Владимир Щербицкий и негромко сказал, обращаясь к "руховцам": "Давайте не будем шуметь и примем гостя как положено, а я и сам скоро уйду". Но Черновол и другие словно не слышали его и продолжали скандировать. У меня сложилось впечатление, что весь этот спектакль они разыгрывали вообще не для Щербицкого.

Тем временем сам Горбачев и не пытался остановить митингующих - наоборот, происходящее ему явно импонировало, и он как бы подыгрывал им. Повернувшись к Черноволу сотоварищи, он вдруг сказал: "Давайте, вы снизу подожмите, а я - сверху, и мы наведем порядок в стране". Мне это заявление резануло слух. Да и было отчего. Судите сами: руководитель советской власти, глава ЦК КПСС призывает давних противников этой самой власти "поджать" снизу Политбюро, чтобы сбросить главу республики, к тому же члена Политбюро ЦК КПСС! Я подумал - может Генсек не понял, кто перед ним, может он незнаком со спецификой львовского региона. Но позже я неоднократно читал в прессе, что эти слова он говорил не только во Львове.

Генсек сел в автомобиль и кортеж умчался по запасному маршруту в обком. А я поехал в управление для доклада начальнику УКГБ во Львовской области генералу Станиславу Ивановичу Малику. При этом присутствовал начальник отдела разведки Александр Семенович Гнап. Когда, выслушав доклад, они спросили о моих личных впечатлениях, я сказал прямо: мне было очень удивительно услышать из уст Генсека ЦК КПСС такое странное заявление. Не могу понять, как Генеральный секретарь может давать такие рекомендации - ведь они ведут к еще большему расшатыванию государства, которое и так трещит по швам. Мне непонятно, дает ли он себе отчет, в какой среде находился и кому адресовал свои призывы? В то время уже активно ходили слухи среди общественности о том, что Горбачев, Яковлев, и ряд их ближайших соратников являются  агентами влияния ЦРУ, и у меня после львовского эпизода тоже сложилось впечатление, что Генсек играл на руку, скажем так, Западу.

Так или иначе, но поведение Горбачева во Львове служит примером того, насколько далеким от реалий было его видение страны и понимание происходящих в ней процессов. Его поведение ясно свидетельствует: Михаил Горбачев жил в мире своих иллюзий и выстраивал свои действия согласно им, а не объективно существующей реальности. Он верил, что коммунистическую систему управления можно каким-то образом реформировать.  И сохранить власть КПСС за счет косметических реформ.

Он считал, что экономику Советского Союза можно не менять кардиальным образом, а лишь простимулировать, оживить - и все наладится и в промышленности, и в сельском хозяйстве. Он воспринимал СССР как "союз нерушимый" в буквальном смысле, наивно полагая, что Прибалтика и Западная Украина, и республики Средней Азии не захотят сбежать из СССР при первой же возможности… За его ошибки дорого пришлось заплатить всем советским гражданам, которым пришлось пройти духовный и экономический крах.

Фиаско Горбачева просматривалось задолго до ГКЧП. Уже после событий в Грузии и Прибалтике, мы, оперативные работники спецслужб, поняли, что начался необратимый процесс распада СССР. Но этого, увы, не понял и не ожидал сам Горбачев.