БЛЕСК И ЖЕСТОКОСТЬ ГЕНЕРАЛА ФЕДОРЧУКА

О периоде, когда ЦК КПУ возглавлял Петр Шелест, уже немало написано историками и возвращаться к этому нет смысла. В данном случае для нас важно то, что Шелест был большим патриотом Украины, был влюблен в ее “солов’їну мову”, знал и любил местную историю и обычаи. Все это не могло не вызвать настороженности в Москве, где патриотизмом считалась лишь любовь к Стране Советов,  а все остальное квалифицировалось как "проявления национализма". Такой подход расцвел с подачи секретаря ЦК КПСС по идеологии Суслова и, как это ни парадоксально звучит, нанес колоссальный ущерб советской власти в целом и комитету госбезопасности в частности.

В эпоху сусловщины судьба таких людей, как Шелест, в органах советской власти была предрешена. Нужно было только найти повод для отставки. И таким поводом стала книга "Україна наша рідна". "Доброжелатели" Шелеста написали в КГБ, что если сложить первые буквы названия книги, получится аббревиатура УНР (то бишь "Українська народна республіка”). Несмотря на всю абсурдность обвинения, Москва ухватилась за него как за возможность "уйти" Шелеста.

Но естественно, одной лишь его отставкой не ограничились. По старой советской традиции, необходимо было "зачистить" всю "команду националиста Шелеста", для чего в Украине развернулась массовая "кампания по борьбе с национализмом". Задача эта возлагалась прежде всего на партийные органы и их главный вооруженный отряд - КГБ. Поэтому и новые партийные "боги" на украинский Олимп власти подбирались соответственно поставленной задаче. Секретарем ЦК КПУ по идеологии был назначен нетерпимый к любым проявлениям национальной культуры В. Маланчук.

А одним из главных механизмов реализации планов партии в жизнь всегда был Комитет государственной безопасности.

Поэтому незадолго до отставки Шелеста КГБ Украины возглавил Виталий Федорчук - личность крайне неоднозначная. Многие исследователи утверждают, что смещение Шелеста было одной из важнейших задач, поставленных лично Генсеком Леонидом Брежневым перед Федорчуком. Сегодня в прессе и исторической литературе Федорчук подвергается жесточайшей критике. Но речь идет в основном о том периоде, когда он возглавил КГБ СССР. А каким его запомнили люди, непосредственно работавшие под его началом в Украине?

- Федорчук был, безусловно, профессионалом, - считает Александр Иванович. - Грамотнейший человек, прекрасный аналитик, чекист в полном понимании этого слова, не понаслышке знающий оперативную работу. Любил вызывать подчиненных на доклад, минуя их начальство. Работая в Центральном аппарате, я, тогда майор, был у него раз 15. Он очень быстро читал документы и мог увидеть ошибки или опечатки - даже те, которые я пропустил, хотя до этого раз пять переписывал. Он был очень осторожен в части оценки, трактовки какого-либо события.

Но любая медаль имеет две стороны. И эта вторая сторона у Федорчука имела довольно непривлекательный вид. Он мог быть очень грубым с подчиненными, любил и всячески поощрял "стукачество" внутри органов. Жестокий, поломал судьбу не одному сотруднику. Малейшее неподчинение каралось с безграничной жестокостью. В тоже время подхалимы активно росли по службе, хотя нередко их профессиональные способности отнюдь не соответствовали занимаемым им должностям. В то же время внутри КГБ был введен жесточайший контроль, зачастую по принципу "стой на месте - иди сюда". Например, инспекция проверяла каждого оперработника в Пятом управлении по таким критериям.  Нет дел оперативной разработки, проверки, наблюдения - значит, ты плохо работаешь, не владеешь обстановкой и так далее. А с другой стороны от нас требовали превентивной работы - зачем доводить человека до ареста, если его можно предупредить, переубедить? Но оценивали работу при Федорчуке именно так - нет дел, плохо работаешь.

Или взять, к примеру, приказ по КГБ о комплексном использовании агентуры. Он, в частности, обязывал всех оперработников инструктировать свою агентуру на предмет… необходимости защиты социалистической собственности. Вот представьте себе: источники, помогающие мне получить информацию, это, как правило, творческая элита - писатели, поэты, журналисты, актеры. А уж когда я по линии разведки работал, так и еще круче: техническая, научная элита, руководители высшего и среднего звена. Это, понятное дело, люди вполне сознательные, патриоты своей страны - более того, цвет общества! Применительно к ним этот приказ выглядел просто маразмом. Скажем, я беседую с директором института, а он на меня недоуменно смотрит: так ведь защищать социалистическую собственность - моя функциональная обязанность, я по должности обязан следить, чтобы не было воровства! Но я должен был обязательно писать в отчете, что проинформировал их насчет защиты социалистической собственности. Это распоряжение осуждали все оперработники, но выполнять приходилось - спрашивали за это очень серьезно.

К примеру, когда я работал начальником отдела во Львовском управлении, к нам приехал с инспекцией мой приятель по работе в центральном аппарате полковник Ш. Я ему предложил - давай поужинаем, посидим, поговорим, ведь давно не встречались. А он отказался. Всю неделю его командировки во Львов он каждый день до 24 часов изучал дела оперработников, а потом шел в гостиницу. Ни с кем не побеседовал, не выпил хотя бы символических 50 грамм. Как будто он не к коллегам приехал, а был заброшен во вражеский тыл во время войны. Ходил с красными глазами от недосыпания и напряжения. И все во имя того, чтобы написать в справке, что оперработники такие-то не проинструктировали своих агентов о том, что они должны бороться за охрану социалистической собственности.

У нас были работники, которые почти не выходили на улицу - писали справки. И в конце совещания обычно говорили про таких - вот Петров молодец. А тех, кто честно работал, распекали".

В годы войны Федорчук был одним из руководителей легендарного СМЕРШа - военной контрразведки, глава которой подчинялся лично Сталину. Возможно, именно эта работа навсегда оставила неизгладимый отпечаток в его душе, определив его дальнейшее специфическое мировоззрение и поведение. Складывалось впечатление, что война для него не закончилась. Он как будто все время находился на военном положении. И даже требовал, чтобы на работу все сотрудники ходили в форме. А на задания, требующие штатской одежды - исключительно в костюме. 

Александр Болдин, личность в КГБ воистину легендарная (подробнее мы расскажем о нем чуть позже), вспоминает забавный эпизод. Он пришел на встречу с агентом в скверик возле Золотых Ворот, что неподалеку от здания КГБ Украины на Владимирской. Согласно требованиям Федорчука, он был в костюме. Но проблема заключалась в том, что в Киеве тогда стояла сумасшедшая жара и человек в темном костюме, выглядел, мягко говоря, странно и обращал на себя внимание окружающих. И тут, как на беду, мимо проходили несколько сотрудников, направлявшихся на работу. Естественно, тоже в темных костюмах.

 - О, - сказал собеседник Болдина - Ваши коллеги идут!

- Да нет, - попытался возразить Болдин - это так, просто прохожие.

- Да бросьте Вы, что я не вижу? Кто ж еще, кроме ваших, будет в такую жару в костюмах ходить!

Во время войны в Украине были гор- и райотделы КГБ. После войны их ликвидировали - отпала потребность. Они остались только в крупных промышленных городах, которые могли интересовать вражеские разведки. А Федорчук их восстановил - в каждом райцентре снова открылись райотделы. Причем в них направляли опытных работников. После назначения в Украину Федорчук, еще до отставки Шелеста, написал ему письмо, где указал, что для работы ему не хватает кадров. И Шелест разрешил ему дополнительно набрать 660 человек.

- Очевидно, поэтому, мне и удалось попасть в КГБ "нестандартным путем" - из-за потребности в новых кадрах, -говорит Александр Иванович.- Федорчук был аскетом. Его не интересовали ни роскошь, ни отдых, ни развлечения, ни богатство - ничего, кроме работы. И того же требовал от остальных. Он безжалостно наказывал сотрудников, которые заводили садовый участок или машину. Жестко контролировал приход и уход с работы. Никто не мог уйти раньше своего начальника. Получалось так: я смотрю на окна своего начальника, тот на окна своего, тот - на окна начальника управления, а начальник управления - на окна председателя. И уходили с работы только тогда, когда в окнах начальника гас свет. То есть, раньше Федорчука никто с работы не уходил. Я работал в Киеве с 1972 по 79-й год с семи утра и до 10-11 вечера. Суббота обычно была рабочим днем.  Так что между словами "жизнь" и "работа" можно было ставить знак равенства.

В то же время, надо отдать должное, благодаря Федорчуку все сотрудники КГБ Украины были обеспечены квартирами: он написал письмо Щербицкому, и ЦК КПУ дало указание под личный контроль секретарей обкомов: в течение двух лет решить жилищный вопрос сотрудников КГБ и повысить им зарплату. Поэтому, даже когда сотрудника переводили на работу в другой регион, он твердо был уверен, что ему гарантирована стабильная зарплата и жилье. 

Жена и дочь Федорчука жили в Москве. И надо полагать, тоже не в роскоши. Помню, как в 1976 году мы с зампредом Н. Трояком ехали в Москву и Федорчук попросил нас взять им передачу - он купил в Киеве ящик консервов и копченую колбасу. Тогда в Москве было трудно с продуктами. А сейчас Федорчук живет в Москве - одинокий, его сын застрелился, умерла жена, а затем и дочь. Осталась только внучка, которая  живет отдельно.

Будучи сам неустроенным в личной жизни, Федорчук с легкостью ломал личную жизнь подчиненных. Работа в КГБ предусматривала обязательную рокировку сотрудников. Рокировка кадров - дело, в принципе, хорошее. Почему КГБ не был коррумпирован, как например, милиция? Не в последнюю очередь  потому, что у нас больше пяти лет никто на одном участке не работал. Мы не обрастали связями, не обзаводились кумовьями, сватами и близкими друзьями, которым неудобно отказывать в просьбах. В этих рокировках плохим было только одно: новое место назначения сотрудника определяло исключительно начальство. Мнение самого сотрудника, положение и здоровье членов его семьи Федорчука не интересовало. А если жена отказывается ехать на новое место, тогда выбирай - либо жена, либо служба. Такой подход можно понять в военное время, но в мирное - зачем же мучить людей?

Помню такой трагикомический эпизод. Двое наших сотрудников, поселились в новом доме на соседних этажах: один сверху, другой - снизу. Внизу жил Володя П.,  выходец из шахтерской семьи, женатый на дочери, кажется, третьего секретаря Луганского обкома партии. А сосед сверху был заядлым спортсменом. Купил себе штангу, гири и каждое утро упражнялся, а снаряды бросал на пол. Володя несколько раз ходил к соседу, просил не стучать. Но безрезультатно: сосед продолжал сотрясать их потолок. А однажды просто двинул Володю в глаз - чтобы не отвлекал его от занятий спортом.

П. пришел со "шлямбуром" на голове в партком и пожаловался. Доложили Федорчуку и тут же провели совещание. В результате П. отправили на север, хотя жене его по состоянию здоровья  нельзя было менять климат. А "спортсмен" был родом из Днепропетровска, поэтому выкрутился. Но ненадолго: вскоре его отправили из центрального аппарата в родную область".

Александр Иванович знает, о чем говорит - ему лично довелось не только наблюдать, но и на себе испытать пренебрежительное отношение Федорчука к сотрудникам. Но не будем забегать вперед. Давайте посмотрим на КГБ Украины образца 70-х годов глазами не умудренного многолетним опытом генерала, а свежеиспеченного лейтенанта, который в новеньком васильковом мундире впервые переступил порог Львовского областного управления КГБ в качестве полноправного офицера госбезопасности.