Платер-Зиберк: "Путин не будет реанимировать КГБ для борьбы с терроризмом"

Генри Платер-Зиберк - старший лектор Conflict studies research center / SCRC /. CSRC (в русской транскрипции - Научный центр исследований конфликтов при военной Академии Великобритании Сандхерст) был создан в 1972 году в качестве исследовательского центра при Академии. Его сотрудники изучают ситуацию в Центральной, Южной, Восточной Европе и странах бывшего СССР, включая Кавказ и Центральную Азию. Базируется в Кэмберли. 

В ноябре 2004 года Генри Платер-Зиберк подготовил отчет "Беслан - уроки выучены?" / Beslan - Lessons Learned? /. Он комментирует "Агентуре" изменения в системе борьбы с терроризмом на Северном Кавказе, предпринятые после вторжения в Ингушетию и захвата заложников в Беслане:

В своем отчете вы пишите: "участие местных властей в том, что должно было быть спецоперацией, было ошибкой. А учитывая местные особенности, это была ситуация, в которой Москва не хотела оказаться". Однако вы, очевидно, знаете о путинском решении поставить командиров только что созданных ГрОУ под контроль местных губернаторов. Как вы можете объяснить это решение? В чем его цель?

Я хотел бы начать с того, что анализ событий в другой стране на основании данных открытых источников, и даже с использованием лучшей библиотеки в Великобританиии, это, в общем, упражнение не без недостатков. То, что вы читаете, это просто анализ человека не без недостатков, его мнение. Так написано на последней странице всех наших отчетов.  

Возвращаясь к вашему вопросу: ни один региональный политический лидер, нигде в мире, не имеет достаточной квалификации для проведени антитеррористической операции, если только он не отвечал за проведение подобных операций в недавнем прошлом как профессионал. Россия не исключение. Иметь боевой опыт недостаточно. Когда эксперты из Москвы прибыли, а насколько я понимаю, они приехали в Беслан почти сразу - все местные политики должны были уступить место профессионалам. Я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется это был не тот случай, когда они могли выступить "равноправными партнерами".

Трагедия в Беслане было в разной степени ошибкой спецслужб, правоохранительных органов, а ТАКЖЕ местных властей и местных руководителей правоохранительных органов, еще до того, как начался штурм. 

Вот лишь один пример: местные власти могли сделать больше, чтобы очистить пространство вокруг школы и установить нормальный первый (внутренний) периметр безопасности. 

Я хочу подчеркнуть, что после этой практически невозможной ситуации (а ведь это выглядит так, будто Басаев собрал команду добровольцев, готовых на убийства и самоубийство) Москва может сказать всем региональным боссам в Росиии: вот что может случиться опять, если вы не будете действовать, как должно. 

Второй момент. Я думаю, что создание ГрОу подтверждает эту мысль. Местные политики будут теперь отвечать за местные победы над террористами, но и за провалы тоже. В результате местные жители уже не смогут винить Москву в случившемся.

Ваше мнение, почему Путин решил сделать МВД, а не ФСБ ответственным за борьбу с терроризмом на Северном Кавказе?

Я нахожу это решение логичным, ЕСЛИ МВД будет действовать как положено. Это должно быть, в теории по крайней мере, полицейской операцией с значительным участием соответствующих организаций. Если Путин отдал бы ответственность ФСБ, он должен был бы реформировать службу опять, нарашивая ее военную составляющую. Я не думаю, что есть такая необходимость. Это также отличный ответ критикам, которые обвиняют Путина в желании реанимировать НКВД, КГБ и т.п. Легко сидеть в теплом офисе и рассуждать, что Путин должен или не должен делать - я знаю об этом все, я это каждый день делаю - но он вынужден был принять несколько сложных решений и ни одно из них не могло быть популярным.

Я думаю, его решение было правильным, но я не завидую министру Нургалиеву. Сегодня у него, вероятно, самая тяжелая работа в России. В то же время, я не уверен, что ГрОу будут отвечать за ситуацию, если случится, не дай Бог, новая масштабная террористическая атака. 

У нас теперь в случае нового Беслана штаб возглавит командир местной ГрОУ. А в Великобритании кто в случае подобного кризиса возглавляет оперативный штаб?

В Великобритании во время захвата иранского посольства в начале 80-х в конце концов решение принимала миссис Тетчер. Она решала, что делать, конечно, после консультаций с профессионалами. А оперативные решения принимались только профессионалами, и она никогда не вмешивалась в их работу. Я думаю, что это справедливо и в случае Тони Блэра. 

Я не могу представить регионального лидера, который был бы допущен и близко к кругу лиц, принимающих решения, если он только не имеет специфических знаний или умений, необходимых на определенной фазе операции. Местные власти не могут быть вовлечены в процесс принятия реальных оперативных решений. Многое зависит от уровня террористической атаки, и того, кто в это оказался вовлечен. Представьте, например, что в ситуации оказались вовлечены граждане других государств (жертвы или преступники), и тогда проблема становится еще масштабнее.

Вы написали, что ФСБ сконцентрируется на сборе и анализе информации. Вы, видимо, знаете, что сразу же после Беслана в составе ОГВ (объединенной группировки войск) была создана объединенная разведслужба ФСБ, МВД и ГРУ. Руководителем новой службы стал замкомандующего ОГВ. Не похоже на то, что ФСБ остается главной структурой, отвечающей за сбор и анализ информации на Северном Кавказе. 

Вы абсолютно правы, но это не опровергает мою точку зрения. Я думаю, что на тактическом уровне это может быть дельным решением. Если МВД отвечает за антитеррористическую операцию в регионе, министерство должно иметь необходимую информацию для работы. Насколько я знаю, у МВД ограниченные возможности в области электронного перехвата, если они вообще есть, и нет космической разведки. Все это есть в ФСБ и ГРУ. Самая трудная часть - это информация от агентурных источников, поскольку по понятным причинам каждая организация постарается не делиться этой информацией, особенно если есть подозрения, что один из партнеров ненадежен. 

Похоже, Путин сознательно передал регионам, а не центру, главную роль в борьбе с терроризмом, а значит - и ответственность. Почему, как вы думаете? 

Я согласен, хотя я не уверен, что мы должны говорить о "главной роли". Я думаю, было бы лучше употребить словосочетание "возросшая ключевая роль". Но поскольку я не являюсь гражданином России и нахожусь очень далеко от Москвы, то с моей стороны было бы очень претенциозно считать, что я знаю ответ.

Вопрос, который мы слышим от сторонников Путина каждый раз, когда речь заходит о деле Яндарбиева: почему мы не можем делать то же, что делает Израиль и США?

Насколько я понимаю, ваше правительство официально отвергало обвинения, а местные (катарские) власти построили свои обвинения на мощных, но косвенных уликах, сложных для проверки. Я не компетентен комментировать юридический аспект дела. Что касается второй части вопроса… Я не знаю. С одной стороны, если кто-то гарантирует, что такая акция может, например, остановить теракт, подобный 9/11, очень мало людей, принимающих решения, будут колебаться. Но потом возникнет вопрос: что дальше? Сколько будущих террористов готовят такие атаки? Мы в Евросоюзе воспринимаем эти вещи слишком идеологически. Если мы получим что-то вроде 9/11 или Беслана, мы посмотрим на некоторые вещи более реалистично. 

Интервью взял Андрей Солдатов

Выдержки из отчета "Беслан - уроки выучены?" / Beslan - Lessons Learned? /:

Больше средств на реформу в сфере безопасности

Сразу после Беслана В. Путин признал слабость существующей системы и пообещал новую систему координации действий всех сил на Кавказе. В 2005 году Россия потратит на борьбу с терроризмом и национальную безопасность на 27% больше.

Реформа, начавшаяся еще в августе, призвана увеличить финансирование спецслужб, сделать их более оснащенными и лучше скоординированными. И в первую очередь усилить их на Кавказе. (Сергей Иванов, министр обороны, сказал, что контрактник в Чечне в первый год будет получать 15 тысяч рублей). Предполагается более тесное сотрудничество армии с другими структурами. 

Достигнуть этого не просто, хотя общее прошлое в КГБ министра обороны Сергея Иванова, главы МВД Рашида Нургалиева и шефа ФСБ Николая Патрушева может в этом помочь. Сейчас Владимир Путин отдал сферу безопасности Северного Кавказа Дмитрию Козаку, полпреду в Южном федеральном округе и руководителю специальной федеральной комиссии по Северному Кавказу. Он и будет руководить 13 ГрОУ, недавно созданными. То есть теперь к каждому региону прикреплен офицер, специалист по борьбе с терроризмом, из МВД. Эти офицеры являются также заместителями руководителей региональных Комиссий по борьбе с терроризмом. Возглавляют эти комиссии главы регионов. Придание главной роли в борьбе с терроризмом МВД, особенно на Кавказе, рискованно стратегически, поскольку для достижения успеха министру необходимо прежде всего реформировать ведомство и провести там чистку, для которых у него в данный момент нет не средств, ни времени. 

Это ведомство, избалованно еще Ельциным, в нем процветает коррупция. А кроме того, оно должно выполнять много других функций. Также известно, что некоторые люди в органах МВД на Сев. Кавказе, опираясь на родственные связи, сотрудничают с террористами. 

Нехватка профессионализма и коррупция, распространенная в милиции, уже помогала чеченским террористам в прошлом. Коррупция не знает границ на всех уровнях: от федерального до местного. (Легализоваться в России мигранту, не имеющему документов, очень просто за деньги). Необходима модернизация системы выдачи идентификационных документов. Первые паспорта, которые будут считываться специальными машинами, появятся только в 2006 году. 

Межународный аспект

Политика России в антитерроризме после Беслана может пойти по двум направлениям:

• нетерпимость к любой критике и возможности оценки любых антитер-их действий.
• сближение с другими странами в борьбе с терроризмом. 

Наиболее радикальными проявлениями первого может быть легализация устранения лиц, подозреваемых в терроризме, за рубежом и усовершенствование процесса законного преследования родственников разыскиваемых лиц. Это повлечет за собой изменения в некоторых отделах российских посольствах и быстрое усиление разведдеятельности.

Во втором случае Россия инвестирует больше денег в сотрдуничество с СНГ. Но последние события приблизили Россию, скорее, в Израилю. Политика не иметь в борьбе с терроризмом запрещенных методов очень близка России. Здесь, правда, в сотрудничестве могут быть ограничения, поскольку в борьбе с террористами России надо сохранять и хорошие отношения с арабами.

Выводы

В ходе кампании по борьбе с терроризмом у российского президента возникают проблемы с контролем над горячими головами из спецслужб - и теми, кто предлагает мстить, и теми, кто хочет максимально урезать все гражданские права. Путин позволяет вести дебаты, в которых доминирует экстремистская линия с крохотной группой демократов, и то - только для западных СМИ. У президента Путина возникают проблемы с сохранением баланса межу новыми требованиями безопасности и конституцией РФ. Но он по-прежнему популярен в России и ему замены пока нет. Но если он ловко воспользуется паникой от терроризма, россияне могут простить ему урезание гражданских свобод. Если нет, и он не изменит конституцию, россияне могут выбрать другую реальную фигуру. 

У него есть власть над Думой, а если она не поддержит его, он может распустить ее, напомнив избирателям, что она даже не прервала каникулы во время бесланской трагедии. Абсолютным приоритетом России является борьба с терроризмом, но своим путем, причем не взирая на то, нравится это остальному миру или нет. Страны, которые предпочтут не сотрудничать с Путиным в борьбе с терроризмом, приобретут имиджевые проблемы и потеряют могущественного союзника. Те, кто решит сблизиться с Россией, пусть готовится к извилистому пути и взвешенному подходу к различиям в законодательстве и проведению операций. 

Скачать:

• Полный текст доклада (на английском)