Повод к войне

10 февраля 2005 г. Северная Корея впервые признала, что она произвела ядерное оружие, сделав это в интересах защиты от США.  "Перед лицом усиления администрацией Буша политики уничтожения КНДР, мы решительно вышли из договора о нераспространении ядерного оружия и для самообороны произвели ядерное оружие", - говорится в заявлении представителя МИД КНДР.  "Америка задумала во что бы то ни стало ликвидировать наш строй, размахивая ядерной дубинкой, мы будем принимать меры для расширения склада ядерного оружия ради защиты выбранного нашим народом строя, свободы и демократии", - заявил представитель МИД КНДР. Дипломат повторил уже высказанную ранее оценку Пхеньяном начала второго срока президентства Джорджа Буша, заявив, что США "не будут мирно сосуществовать" с КНДР и враждебность будет усиливаться. "Наше ядерное оружие всецело оборонительное и будет оставаться силой ядерного сдерживания", - приводит слова дипломата агентство "Ренхап".

КНДР также приняла решение заморозить на неопределенный период свое участие в шестисторонних переговорах по поискам выхода из ядерного кризиса на Корейском полуострове, в которых принимают участие США, Южная Корея, Китай, Россия и Япония. Об этом говорится в распространенном в четверг по каналам агентства ЦТАК заявлении МИД республики, передает ИТАР-ТАСС. 

"Администрация Буша определяет КНДР - своего партнера по переговорам - как "оплот тирании", роняя тень своей агрессивной политики на эту страну. Подобное поведение лишает КНДР всякого оправдания для дальнейшего ведения переговоров", - заявил представитель страны.

Чем кончится полувековой северокорейский шантаж

Андрей Ланьков /опубликовано в газете "Версия" 11.03.03/

Зависимость от соседних держав всегда раздражала Великого Вождя - и северокорейское руководство стремилось ее ликвидировать. Разумеется, наиболее радикальный путь к военной (а, значит, и политической) самодостаточности лежал через создание собственного ядерного оружия. 

История северокорейской ядерной программы началась еще в середине 1950-х годов, когда северокорейские физики стали работать в Объединённом Институте ядерных исследований в Дубне. За период с основания Института в 1956 г. и до начала 1990-х годов, когда научно-техническое сотрудничество с КНДР практически прекратилось, в Дубне прошло подготовку 250 северокорейских учёных. В сентябре 1959 г. было подписано первое советско-корейское соглашение о сотрудничестве в области ядерных исследований. Аналогичное соглашение было заключено корейцами и с Китаем (Пхеньян никогда не клал вся яйца в одну корзину!). 

При техническом содействии СССР и Китая в 1965 г. был запущен первый исследовательский ядерный реактор в Енбене. Этот городок в 90 км к северу от Пхеньяна со временем стал северокорейским Лос-Аламосом (или, скорее, Арзамасом-16). Именно там в начале 1960-х гг. был основан Научно-исследовательский центр ядерной физики, который для вящей секретности именовался "Енбенской мебельной фабрикой" (или же "объектом 9959"). Топливные элементы для первого северокорейского реактора поставлялись из Советского Союза, но со временем Корея наладила добычу урана из собственных месторождений - благо, страна весьма богата урановой рудой.

Нет никаких оснований предполагать, что в Москве поощряли ядерные амбиции северокорейских генералов. Наоборот - Советский Союз всегда старался предотвратить появление новых ядерных держав.Скорее всего, в Москве считали, что между созданием экспериментального реактора и разработкой собственного ядерного заряда лежит дистанция немалого размера. Кроме того, участвуя в северокорейском ядерном проекте, Москва имела некоторые (довольно слабые) возможности для того, чтобы контролировать развитие событий.

Именно под давлением Москвы в 1977 г. КНДР согласилась поставить свои исследовательские реакторы под наблюдение МАГАТЭ, а в 1985 г. ратифицировала Договор о нераспространении ядерного оружия. СССР согласился оказать Пхеньяну содействие в строительстве атомной электростанции только в том случае, если Северная Корея вступит в этот Договор. Пхеньян поддался нажиму. Во-первых, советское содействие было по-прежнему необходимо для его ядерной программы. Во-вторых, АЭС была нужна стране, которая уже тогда страдала от нехватки электроэнергии. В-третьих, подпись на бумажке на реальную политику никак не влияла, а отделаться от инспекций МАГАТЭ можно было, разорвав соглашение в подходящий момент.

С соседом наперегонки

К тому времени, когда Пхеньян стал членом Договора о нераспространении, в Енбене уже полным ходом шли (а, возможно, даже близились к завершению) работы по созданию ядерного оружия. Ускорению этих работ, по-видимому, способствовали сообщения о южнокорейском ядерном проекте. Дело в том, что в начале 1970-х годов Южная Корея тоже попыталась сама создать ядерное оружие - и, по слухам, почти достигла этой цели. Таким образом Сеул отреагировал на существовавшие тогда в Вашингтоне планы постепенного вывода американских войск из Кореи. С помощью ядерного оружия в Сеуле рассчитывали защититься от нового северокорейского нападения. Работы над южнокорейским проектом были прекращены по настоянию американцев, которые отказались от вывода войск и пообещали защищать Южную Корею в случае новой войны. 

Очевидно, что Пхеньян, который всегда имел первоклассную агентурную сеть в Сеуле, был осведомлён о южнокорейских ядерных планах - и ускорил свои собственные исследования. В 1985 г. на "Енбенской мебельной фабрике" в строй вступил новый реактор мощностью 5 MW - так называемый "реактор №2". Одновременно началось строительство двух новых реакторов - одного, мощностью в 50 MW, в Енбене, а другого, на 200 MW, в Тэчхоне. Строительство этих двух реакторов было впоследствии заморожено, а вот "реактор №2" со временем оказался в центре международного внимания. В конце 1980-х гг. в Енбене начала действовать лаборатория по извлечению оружейного плутония из топливных стержней. Как показали последующие инспекции, на рубеже 1980-х и 1990-х годов "реактор №2" позволил северокорейским инженерам получить от 12 до 24 кг оружейного плутония. Таким образом, в распоряжении Пхеньяна оказалось достаточно плутония для производства от 2-3 до 5-6 ядерных зарядов мощностью в несколько килотонн каждый.

По-видимому, в конце 1980-х гг. КНДР подошла к созданию первого примитивного ядерного устройства - и как раз в это время мир вокруг Кореи стал стремительно меняться. На протяжении десятилетий северокорейская дипломатия искусно использовала два противостояния: советско-американское и советско-китайское. Однако Холодная война завершилась, и Пхеньяну предстояло искать своё место в новом мире.

Выгодный шантаж

Распад СССР и социалистического лагеря означал, что Северная Корея оказалась в полной международной изоляции. Разумеется, проект строительства АЭС был свёрнут - вместе с десятками других советско-корейских проектов. Китай, правда, не пошел на внезапное прекращение односторонней помощи - он свернул её постепенно. Вскоре стало ясно, что северокорейская экономика держалась на плаву только благодаря скрытым советским и китайским дотациям - само существование которых пхеньянская пропаганда пылко отрицала.

Лишившись внешней подпитки, северокорейская экономика пошла ко дну. С 1990 г. ВНП страны стал сокращаться. Один за другим останавливались заводы. Сбор зерновых упал ниже критической отметки 5 млн. тон. Это означало, что в стране стало не хватать зерна для того, чтобы отоварить продовольственные карточки по самым минимальным нормам. В 1995 г. в КНДР начался голод.

В новой обстановке ядерная программа оказалась одной из немногих карт, которые ещё остались у КНДР - и Пхеньян принялся разыгрывать её с бесшабашной наглостью, свойственной тем, кому уже нечего терять. Идея заключалась в том, чтобы сначала запугать всех своих противников ядерной угрозой - а потом пойти на уступки, получив за это щедрую компенсацию.

С начала 1990-х годов Пхеньян перестал скрывать тот факт, что в стране идут интесивные работы по созданию ядерного оружия. Наоборот, северокорейские дипломаты стали организовывать систематические утечки информации, которые должны были убедить всех в том, что КНДР то ли уже создала Бомбу, то ли весьма близка к этой цели. За утечками следовали и прямые угрозы. Самая знаменитая из них прозвучала весной 1993 г., когда северокорейский представитель заявил, что КНДР может превратить Сеул в "море огня". Кульминацией этой психологической войны стали события марта 1993 г., когда КНДР заявила о своем выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия.

Насколько близко подошли в Енбене к созданию ядерного оружия? Скажем честно: ответить на этот вопрос с какой-то определённостью невозможно. В 1990-1994 гг. Пхеньян очень хотел, чтобы международное сообщество воспринимало его как источник опасности. В этой обстановке северокорейские спецслужбы, без сомнения, старались подбрасывать своим зарубежным коллегам такую информацию, которая преувеличивала успехи северокорейских ядерщиков. Именно поэтому вызывает сомнения докладная записка, которая была направлена ПГУ КГБ в ЦК КПСС в 1990 г. (и вскоре непонятным образом появилась в прессе - в марте 1992 г. её напечатали "Аргументы и факты"). В записке утверждается, что к 1990 г. КНДР завершила разработку ядерного устройства. Возможно, что это действительно так, но возможно и то, что КГБ стал жертвой дезинформации - ведь в те времена Пхеньяну было нужно, чтобы остальной мир считал КНДР ядерной державой.

Вполне вероятно, что к 1990-91 гг. дело действительно дошло до создания вполне работоспособного ядерного устройства (или даже нескольких устройств). КНДР даже могла решить проблему отсутствия средств доставки оружия - например, смонтировав заряд в подводной лодке или даже в трюме корабля.

В результате окружающий мир (в первую очередь - традиционные враги Северной Кореи: США, Южная Корея, Япония) предпочёл не рисковать. Противники Пхеньяна поддались ядерному шантажу. Всем было известно, что северокорейское руководство способно на самые неожиданные выходки, и не останавливается перед применением силы. Запад не был уверен в том, что КНДР не применит ядерного оружия - и предпочёл откупиться от этой угрозы. Кроме того, в момент подписания соглашений в 1994 г. мало кто думал, что их придётся выполнять в полном объёме. Падение последнего сталинистского режима планеты казалось тогда вопросом ближайшего будущего.

В октябре 1994 года в Женеве было подписано т.н. "Рамочное соглашение". В соответствии с этим соглашением, Пхеньян соглашался поставить свою ядерную программу под международный контроль и остановить реакторы, которые могли использоваться для производства оружейного плутония. В обмен на это Северная Корея должна была бесплатно получить два энергетических реактора на лёгкой воде суммарной мощностью 2000 MW. Фактически это означает, что КНДР бесплатно получает атомную электростанцию, которая почти целиком обеспечит скромные энергетические нужды страны. Соглашение также предусматривало, что до завершения строительства реакторов Северная Корея будет ежегодно получать по 500 тысяч тон сырой нефти - опять-таки, бесплатно. Расходы по этому проекту несёт специально созданный международный консорциум KEDO (Korean Peninsula Energy Development Organization - Организация по развитию энергетики на Корейском полуострове). В финансировании KEDO формально принимают участие около 30 государств, но большинство из них сделало лишь символические взносы: Польша, например, внесла в фонд KEDO... 10 тысяч долларов. Основная масса средств в фонд KEDO внесена тремя самыми заинтересованными странами - Южной Кореей, США и Японией. 

Строительство реакторов началось в августе 1997 года. Как и следовало ожидать, в качестве базовой была выбрана южнокорейская модель, так что строительство станции идёт под наблюдениемюжнокорейского технического персонала. Первоначально планировалось, что реакторы вступят в строй в 2003 г., однако многочисленные технические и политические задержки привели к тому, что строительство затянулось, и, как сейчас ясно, даже при идеальных обстоятельствах не завершится ранее 2009 года. 

До недавнего времени всё в целом шло по плану. Инспектора МАГАТЭ осуществляли контроль ядерных объектах, прибывали танкеры с бесплатной нефтью, а южнокорейские инженеры трудились на строительстве АЭС. Конечно, не обходилось без накладок. Например, как-то южнокорейские инженеры, не зная местных обычаев, по своей буржуазной привычке скомкали и выбросили прочитанную северокорейскую газету, в которой, разумеется, имелся и священный портрет Ким Чжон Ира. Столь кощунственное отношение к лику Великого Вождя привело к скандалу и временной приостановке работ.

Однако впоследние месяцы ситуация резко обострилась. Воктябре 2002 года зам. госсекретаря США Келли прибыл с визитом вПхеньян. Он привёз ссобой доказательства того, что КНДР продолжала работы над ядерным оружием - правда, не с плутониевым, а с урановым зарядом. К некоторому удивлению американских дипломатов, Пхеньян признал, что действительно продолжает работы над ядерным оружием. До сих пор неясно, что заставило КНДР пойти на такую откровенность. Несколькими неделями ранее, в сентябре 2002 года, Ким Чен Ир совершил другой аналогичный поступок - заявил отом,что северокорейская разведка систематически похищала японских граждан.

В ответ на признание Северной Кореи, Вашингтон заморозил поставки сырой нефти и добился приостановки работ по строительству реакторов в рамках проекта KEDO. В свою очередь, Пхеньян демонстративно выдворил инспекторов МАГАТЭ, пригрозил в очередной раз выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия, заявил о запуске остановленного в 1994 г. "реактора №2" и - для вящего эффекта - запустил в сторону Японии баллистическую ракету. Короче говоря, Пхеньян ведёт себя так же, как и десять лет назад: повышает ставки и принимает угрожающие позы в надежде на то, что противник дрогнет. Кажется, что КНДР готова обменять свою урановую программу на возобновление KEDO, но возможно и то, что в Пхеньяне надеются на получение дополнительных экономических уступок.

Правда, неизвестно, какова будет реакция Вашингтона. Все-таки ковбойские манеры нынешнего президента США сильно настораживают.