В настоящее время процесс над руководителем рейда на Кизляр и захвата с. Первомайское - Салманом Радуевым подходит к концу. Обвиняемый и его соседи по скамье подсудимых всячески пытались обелить себя перед судом. Однако давайте вспомним события начала января 1996 года, чтобы избежать ложных оценок событий, частично стершихся из людской памяти, во всяком случае, воспринимаемых сейчас не так остро.

С. Козлов.

Первомайская демонстрация

(отрывки из книги "Спецназ ГРУ. Пятьдесят лет истории, двадцать лет войны")

Покладистые милиционеры

Колонна чеченских боевиков Салмана Радуева с заложниками около 7 часов утра 10 января 1996 г. убыла из Кизляра в направлении чеченской границы. Поспевшие в Кизляр спецподразделения с небольшим опозданием вынуждены были грузиться в автобусы “Икарус” и на них догонять террористов. Отставание колонны спецподразделений от колонны Радуева составляло минут сорок. Но радуевской банде была предоставлена “зеленая улица”. Потому сократить разрыв так и не удалось. Блокпосты получили команду беспрепятственно пропускать радуевцев, огонь не открывать и террористов не провоцировать. Такую же команду получил и блокпост у с. Первомайское, на котором находились сотрудники Новосибирской патрульно-постовой службы.

Здесь, однако, события развивались интереснее.

Стараниями одного из руководителей дагестанской милиции бандиты были допущены непосредственно на пост, где беспрепятственно разгуливали. Спустя некоторое время боевики предложили новосибирцам разоружиться и сложить оружие в помещении, у которого будет выставлен часовой милиционер. Когда это требование было выполнено, спустя некоторое время боевики решили выставить своего часового. Ну, уж когда и на это согласились покладистые ребята из Новосибирска, естественно, что им предложили побыть заложниками.

Первомайское сидение

Спецподразделения прибыли к Первомайскому в 12 часов того же 10 января. К этому времени радуевцы заняли Первомайское. По некоторым данным, Радуев оставил часть своей банды в Первомайском еще по дороге в Кизляр - для подготовки села к обороне. Если это так, то становится ясно, каким образом в Первомайском отряд боевиков неожиданно усилился до 350 человек - вовсе не за счет добровольцев из окрестных чеченских деревень.

Для “спецов” началось нудное ожидание. Вот как описывал мне это один из бойцов СОБРа:

“Прибыли в Кизляр. Успели только перекусить и поступила команда: лететь для обеспечения переговоров.

- Что брать?

- Ничего не надо брать. Патроны, автомат.

Но, наученные опытом, обычно берем не только это.

- Что там?

- Село.

Ну, село - и село. Первомайское или что там, мы не знали. Прибыли на вертушках, высадились. Приблизительно в 250 метрах от дороги толпа, все в “гражданке”. Солнце припекает, снег подтаял - в поле “каша”. Но работа есть работа. Сидим. Начало темнеть. Вертушки улетели. По команде выдвинулись вперед, перешли арык. Ждем. Команда: “Отойти!” Отошли. До 24.00 сидим, мерзнем: команда была костры не разжигать. Хорошо, после полуночи прибыли “Икарусы”.

Поделились и ночь коротали в них, дежурив по два часа. Так “кантовались” до 13 января...”

Дагестанское правительство пыталось договориться с бандитами о вьдаче заложников из числа мирных жителей и милиции. Попытка выманить “волков” из села для последующего уничтожения из засады не увенчалась успехом. Радуев, видимо, хорошо понимал, чем грозит ему оставление села. За это время его боевики превратили Первомайское в оборудованный в инженерном отношении опорный пункт. Понимая, какие события могут последовать дальше, жители из села ушли. В конечном итоге Москва решила: ударить по населенному пункту из всех видов оружия и уничтожить боевиков, невзирая на возможные потери у заложников.

Окольцевание

Теоретически операцией руководил замминистра внутренних дел генерал-лейтенант Голубец. А как это происходило практически, мы увидим.

В операции принимали участие, помимо мотострелков и ВДВ, спецподразделения “Альфа”, “Вега”, ОСН “Витязь”, СОБРы Краснодара, Москвы и Московской области и ГУОП МВД РФ, подразделение СБ президента. На одном из участков находилось подразделение 22-й бригады спецназ. Может, кто-то еще был, кого ввиду особой засекреченности привлеченных подразделений и всей информации о событиях я упустил.

Подразделениям внутренних войск, мотострелков и десантников была дана команда блокировать поселок и обеспечить огнем спецподразделения. которые должны были осуществлять штурм Первомайского. Это именно они были пресловутым “сплошным тройным кольцом”. Что же представляло из себя это кольцо, понятно по рассказам другого очевидца. Всего “кольца” он не видел, но свой кусок описал красноречиво.

По его словам, три БМП-1 расставили на 5 метров друг от друга, а впереди на удалении 30 метров занял позицию расчет ПКМ. Справа, на удалении порядка 200 метров, находилась минометная батарея. В другом месте около 50 солдат и офицеров 22-й бригады спецназа удерживали фронт длиной в километр.

Пристрелка

Продолжу рассказ моего знакомого СОБРовца.

“13 января получили приказ выдвигаться рано утром следующего дня. Хорошо, что на вторые сутки нашего сидения прибыла наша группа резерва: хоть вода появилась. Мы же прибыли налегке: сказали же ничего не брать!

Перед штурмом выдвинулись за канаву на разведку местности, вышли в расположение мотострелкового взвода. Осмотрелись, что к чему, но, правда, особо много не узнали и не увидели - впереди камыш. Стали спрашивать командира взвода. Он говорит, что впереди два арыка - один большой, а один малый. Когда пошли на штурм, оказалось, что их точно в два раза больше - два больших и два малых. Штурм отложили до 15-го...”

Операцию по уничтожению Радуева и освобождению заложников решено было начать 15 января в 10.00. Именно в это время началась огневая подготовка атаки, которую осуществляли три противотанковые пушки МТ-12 и пара Ми-24, постоянно “болтающихся” в воздухе. Если учесть, что огонь наносился по позициям мотострелкового батальона (а по численности боевиков примерно так и есть), окопавшегося в населенном пункте, то станет ясно, что этих огневых средств явно не хватало.

После огневой подготовки атаки должен был наступать первый эшелон атакующих, в который входили СОБРы и “Витязь”. Второй эшелон атакующих включал спецподразделения “Альфа”, СБП и “Вега”. На отряд 22-й ОБрСпН была возложена задача совершать отвлекающий маневр, имитируя атаку с западной окраины села, в то время, как главные силы наступающих должны были ударить с северо-востока. Замысел не бог весть какой (см. карту), по принципу “противник слепой, глухой и дурак”, но на худой конец и это сойдет, если все отработано до мелочей и “каждый солдат знает свой маневр”. Но при постановке задач не был использован не только макет поселка, но даже элементарные схемы и карты. Допускаю с натяжкой, что их не смогли найти в достаточном количестве, но почему тогда не было аэрофотоснимков? За то время, что велись переговоры, можно было с воздуха десять раз отснять все Первомайское, и помимо схемы села обозначить готовящиеся оборонительные позиции.

Кстати, о позициях. В ту пору и сразу после взятия села неоднократно сообщалось, что силами боевиков и заложников село было превращено в крепость. По словам же реально воевавших, Первомайское было обычным кавказским кишлаком, где преобладали саманные строения. Некоторые из его наиболее зажиточных жителей сумели обзавестись кирпичными домами. И все. Конечно, боевики прорыли окопы и ходы сообщения, но все равно это был не более чем населенный пункт, в кратчайшие сроки подготовленный к обороне. Позиции не представляли собой единую систему, а скорее были предназначены дли нанесения внезапных ударов и быстрого отхода. Ни о каких железобетонных сооружениях не было и речи. И без всех этих “инженерных ужасов” любой дом, а тем более подвал представляли серьезную опасность для наступающих.

Война на самообеспечении

Но коль скоро не было сделано то, с чего начинается любое планирование операции, а задачи ставились “на пальцах”, то стоит ли удивляться тому, что взаимодействие не было организовано, рабочие частоты различных подразделений не совпадали, не было и централизованного обеспечения операции - ни боевого, ни тылового. Каждое подразделение, участвовавшее в операции, обеспечивалось своими силами. А о том, что операция может иметь инженерное обеспечение, похоже, командование не догадывалось. Путь атакующим спецподразделениям преградил двухметровый арык. Мостоукладчики легко бы сделали эту преграду преодолимой пол прикрытием дымовой завесы, и если даже предположить, что в войсках вдруг в одночасье не осталось больше ни одного исправного мостоукладчика, то вполне можно было решить эту проблему “дедовским” способом, изготовив за четверо суток пассивного лежания в поле трапы и лестницы. Вместо этого атакующие второго эшелона преодолевали водную преграду по трубе газопровода, пересекавшей арык и простреливавшейся снайперами (это к замечанию А. Бородай о “бережном” отношении командования к личному составу).

Крокодилы и крыша

Огневая поддержка атаки длилась с 13.00 до 14.00. В ходе отвлекающего маневра, совершаемого отрядом 22-й ОБрСпН на его направлении, была сожжена одна БМП-1 и две боевые машины потеряли подразделения СОБРа. К 16.00 решено было ввести в бой второй эшелон атакующих, который, преодолев арык, к 18.00 выдвинулся на южную окраину села и занял позиции приблизительно в 70 метрах от построек. Всю ночь вели разведку целей, подавляли выявленные огневые точки и вели беспокоящий огонь.

Вот как это описывает участник штурма.

“Началась огневая подготовка атаки. Вышли на исходный рубеж. Лежим за бруствером маленького арычка. Наблюдаем, как со школы работает ДШК и еще с одного дома один ДШК и один ПК. Вдруг замечаем - кто-то сзади нас, такой полугражданский-полувоенный: штаны гражданские, бушлат армейский, зеленый, и у него за спиной радиостанция типа “Северка”. Спрашиваем - кто такой? А я, говорит, авианаводчик. А ну иди сюда! Можешь, говорим, вертушки навести? - Могу! И началась потеха... У одного был позывной “Крокодил”, а у другого “Зеленый”. Он вызывает: “Я такой-то. Видишь синюю крышу?”

- Вижу.

- Вправо от нее 200 метров огневая точка. Видишь?

- Вижу.

- Бей!

- Бью!

Ба-бах “Крокодил” по этой синей крыше. “Зеленый” заходит.

- Видишь синюю крышу?

- Вижу.

- Двести метров вправо. Давай!

- Даю!

Ба-бах! Опять по этой синей крыше. В конечном итоге огневую точку так и не подавили, но синюю крышу всю разворотили. Авианаводчик лежит, наводит. Вертушки работают, запрашивают его: “Нормально?” Он кричит: “Нормально! Нормально!” А чего там нормального?

Впереди стоял взвод мотострелков. Слышим, их БМП-1 работает по селу только из пулемета. Подходим. Спрашиваем: “Ребята, а почему из пушки не стреляете?” Отвечают: “А она у нас не работает”.

- А что же вы сюда приехали?

- Приказали - и приехали... - Вообще, пехота у нас... Бойцы грязные, засаленные, необученные. Таскает такой от машины боекомплекты в ОЗК - я думал, его и на вооружении-то уже нет. Пули свистят, рядом в землю падают, кричим ему: “Пригнись!” А он стоит и глупо улыбается. Или он до такой степени “отмороженный?, или не понимает, или от усталости ему уже плевать: убьют или нет...

Штурм

...Ну, пошли на штурм. Через эти четыре арыка с помощью лестниц перебрались. Справа шел “Витязь”, слева еще СОБР. Когда прошли эти арыки, увидели еще один - офигенный, а за ним высокую насыпь. Прямо на ней “духи” отрыли окопы полного профиля. От этих окопов вели ходы сообщения в подвалы окраинных домов на случай артналета. К окончанию огневой поддержки, то есть приблизительно за час, мы “духовы из окопов вышибли огнем стрелкового оружия, подствольниками и “Шмелями”. Вообще, тащили мы на себе немало. Лишний раз тогда убедился, что патронов много не бывает. Я, в частности, выбросил противогаз и набил сумку патронами...

Пикник на обочине

...Заняли траншею. Время 15.00, может, начало шестнадцатого. Начал падать снежок. В траншее убитые чеченцы. Один у пулемета лежал, недалеко еще трое. Патроны россыпью, гильзы. Для тепла из рядом стоящих домов вытащили одеяла. Наломали досок от забора для костра. Достали водку. Не для пьянки, конечно, так, для “сугреву”. Каждому досталось грамм по пятьдесят.

Подошли ребята из безопасности президента и “альфисты”. Что мне у президентской охраны понравилось - это что у всех были летные куртки на меху и кевларовые шлемы типа нашей “Маски-1”, но легче. Когда носишь нашу “Маску-1”, то к концу дня чувствуешь, что голова побаливает, все-таки шлем тяжелый. Как они там дальше воевали - не знаю. Бросалось в глаза, что они какие-то домашние...”

Отступление

Наутро около 7.30 “Витязь” и СОБР пошли во вторую атаку. К 11.00-I2.00 овладели примерно половиной села. Вот тут бы, казалось, и ввести второй эшелон для закрепления успеха, а уж закрепившись, дом за домом, под покровом темноты, как это делал при штурме Грозного спецназ ВДВ, выдавливать “духов” из села, освобождая заложников: ведь это была главная цель операции. К сожалению, этого не произошло. Спустя некоторое время “чехи” поняли, что атакующих никто не поддерживает, и их самих меньше обороняющихся (примерно 250-300 человек против 300-350 радуевцев), и к 16.00 выбили атакующих из села. Правда, по другим данным, атакующие просто получили команду отойти.

И опять посмотрим на это глазами очевидца.

“На второй день штурма нам сказали, что сейчас начнется огневая подготовка. Все было как в прошлый день: вылетела пара Ми-24 и стала бить по центру села, а может еще куда. На мой взгляд, без толку. Единственное яркое воспоминание - это когда нам от них чуть не досталось. Они обычно выпускали по два НУРСа. Первый “двадцать четвёртый” отстрелялся и ушел, за ним второй сделал пуск. Первая ракета пошла нормально, а вторая, смотрю, все ниже и ниже. Как шарахнет сзади нас метрах в 150! Неприятно!

Вся огневая подготовка длилась не дольше 20 минут. Команда “Вперед!” Разбились на пятерки и пошли. Метров 400 шли относительно спокойно, противодействия почти не были. “Чехи” основные силы бросили против “Витязя”. На сильное сопротивление натолкнулись у дороги в центре села. До мечети, где держали заложников, оставалось совсем немного”.

(От редакции: именно на этом этапе погиб командир СОБРа ГУОП подполковник. Крестьянинов. По рассказам очевидцев, при проделывании прохода в сетке-рабице его смертельно ранил снайпер. Пуля попала в челюсть с левой стороны, пробила аорту, легкие, ударила во внутреннюю стенку бронежилета и, отрикошетив, поразила позвоночник. На крик “Командира ранило!” подскочили бойцы, оказали первую медицинскую помощь, но кровотечение остановить не удалось - шею сильно не затянешь. Выносили на снятых с дома дверях... Вечная память командиру, который шел в первых рядах под пули со своими бойцами.)

Контузия

“...У дороги “духи” применили неплохой прием: на ГАЗ-53 установили крупнокалиберный пулемет, то ли ДШК, то ли “Утес”. В одном месте отработал, начинаем туда “мочить”, а он уже с другого направления барабанит.

У дороги нас сильно прижали огнем. Мы в это время находились в одном из дворов. У меня был нож, вполне обычный на вид, но я им рубил сетку-рабицу, а недавно прочитал у вас в “Солдате удачи”, что это, оказывается нож морского пехотинца США, Справа от нас был еще какой-то СОБР. Они у меня спрашивают: “Что? Куда наступать?” Я говорю: “Вон, впереди наши ребята”. Впереди была какая-то постройка. Они стали перебегать туда, я их прикрыл. Кричу им: “Меня прикройте!” В это время как раз вертушки начали работать. Только стали заходить над селом - “духи” их так начали давить из ДШК, что практически им не дали работать. И опять свою роль сыграла эта машина с ДШК. Довольно эффективная штука... Начал я перебегать, и в это время кто-то из “Шмеля” долбанул. Сначала вроде бы так ничего, все нормально, но чувствую, что-то в голове не так. До ребят добежал, чувствую, плохо. Ребята говорят: “Может, водки?”, но кто-то сказал, что нельзя. Выпил чаю, сначала полегчало, а потом хуже стало. Стал заикаться, пытаюсь что-то сказать и не могу. Тут ребята вытащили двух заложников, которые по их словам убежали от “духов”. По документам - дагестанцы. Ну, мне говорят: “Сможешь дотащить?” Дотащил, а там уже все, отруб”.

Около 16.00 - 16-30 поступила команда отойти на исходный рубеж.

Прорыв

Лишь к исходу дня 16-го к атакующим прибыла артиллерия - батарея реактивных пусковых установок БМ-21 “Град” и батарея 122-мм гаубиц Д-30. Но ночь с 16 на 17 прошла, как и предыдущая: небо над Первомайским подсвечивали САБами, которые сбрасывали самолеты с большой высоты, поэтому светили они минут по 20. По-прежнему обеспечивались, кто, как мог, вели беспокоящий огонь, дремали.

Утром 17-го в 8.00 поступила команда оставить позиции и отойти на 500 метров, дабы не пострадать от огня артиллерии. “Боги войны” осуществили пристрелку, но из-за погоды огневая подготовка не состоялась. Весь день прошел в ожидании БШУ. А ночь подкинула сюрприз. Около полуночи группа боевиков общей численностью до 250 человек осуществила прорыв на участке, который удерживал отряд спецназа 22-й ОБрСпН численностью 45-50 человек. “Духи” ударили точно в стык между спецназом и дагестанским ОМОНом. Разведчики дрались отчаянно, сдерживая пятикратно превосходящего противника, которому к тому же нечего было терять. Их героические усилия никто не поддержал ни огнем, ни маневром. Да и кому было поддерживать, если боевой порядок операции не предполагал ни создания бронегруппы, ни резерва, а для того, чтобы осуществить быструю перегруппировку, надо хотя бы находиться в трезвом рассудке. Когда же заместителю Куликова генерал-лейтенанту Голубцу доложили о прорыве, он, по отзывам очевидцев, был до такой степени пьян, что единственное распоряжение, которое он смог отдать, звучало примерно так:

- “Доставить их (боевиков) мне сюда!” Любопытно было бы посмотреть, как скоро бы он протрезвел, если бы вдруг “чехи” выполнили его просьбу и пришли на зов.

Конец

Лишь около 11.00 18 января после удара “Града” и гаубиц спецподразделения пошли в новую атаку и к 15.00 овладели населенным пунктом. К этому времени основные силы чеченцев давно прорвались из Первомайского.

Один из главных вопросов, который с тех пор задавали неоднократно, - почему в операции по штурму населенного пункта основные задачи выполняли спецподразделения, главной задачей которых является борьба с организованной преступностью и терроризмом? По науке, решение этой задачи надо было бы поручить усиленному парашютно-десантному полку, придав ему необходимое количество транспортных вертолетов и вертолетов огневой поддержки. Для блокирования подтянуть мотострелковые подразделения, которые заставить окопаться и изготовиться к обороне в целях воспрепятствования прорыву боевиков. Создать бронегруппу и мобильный резерв на вертолетах. Организовать ведение разведки силами МВД в близлежащих селах для предотвращения помощи боевикам извне, а силами мобильного резерва - ведение воздушной разведки и патрулирование местности для оперативного воздействия на противника в случае, если все же такие попытки имели бы место. Безусловно, освобождение заложников - это задача спецподразделений, которые этому лучше обучены, поэтому их необходимо было включить в состав второго эшелона штурмующих подразделение по борьбе с терроризмом, но возложить на них решение свойственных лишь им задач - именно освобождение заложников на финальном этапе операции.

То, что так сделано не было, свидетельствует сразу о многом: о неспособности командования организовать операцию в Первомайском подобным образом, о неверии в достаточную боеспособность обычных регулярных частей, о нищете и неготовности к таким событиям (даже после Буденновска). Почему из Кизляра спецподразделения гнались за Радуевым на “Икарусах”? Разве в войсках или на гражданских аэродромах Дагестана перевелись вертолеты? Высадившись с вертолетов на маршруте движения радуевской колонны и блокировав ее в чистом поле, можно было бы решить эту проблему с меньшими потерями, продемонстрировав и стране, и всему миру, что с нами по-прежнему необходимо считаться.

К сожалению, и операция в Первомайском, в свою очередь, не была проанализирована, не был проведен разбор действий ее участников, а как следствие - не выработан план действий по предотвращению аналогичных ситуаций в будущем.

Цель публикации ниже предлагаемой вниманию читателей- напомнить читателям о трагических событиях января 1996 года и рассказать о героизме бойцов и офицеров разведотряда, выделенного из состава 173-го отдельного отряда спецназа, через позиции которых осуществляли прорыв основные силы Салмана Радуева в ночь на 18 января.

В. Недобежкин.

Прорыв. Где тонко, там и рвется

Собирались штурмовать, а пришлось окапываться

Когда поступило сообщение о захвате заложников в Кизляре, на Ханкале была создана войсковая группа, в которую вошли мой отряд и отряд из 7-й воздушно-десантной дивизии. По первоначальному плану в момент пересечения границы Чечни автобусов с террористами по ним должен быть нанесен удар вертолетами. Колонна остановится, мы высадимся, обезвредим бандитов и освободим заложников. На все не более 40 минут. Такая задача ставилась в ночь на 10 января.

В 7 часов утра 10-го мы были уже готовы, но вылетели только около 13.00. К этому времени обстановка и, само собой, задачи изменились. Теперь нам предстояло блокировать с северо-запада населенный пункт Первомайское. Высадились спокойно, выдвинулись и заняли позиции в 600-700 метрах от села. Старший нашей войсковой группы начальник разведки 58-й армии полковник Александр Стыцина отдал приказ личному составу оборудовать позиции и вести наблюдение за противником. С 10-го на 11-е реально блокировали радуевцев только мы и десантники. Лишь 11-го подошли 136-я бригада, СОБРы и остальные.

Отвлекающие действия

15 января был первый штурм. Наша основная задача - отвлекающие действия. Имитируя атаку, предстояло убедить противника, что штурмовать будут именно с нашей стороны. В 9.00 двумя группами решили выйти к развалинам и к арыку, если удастся, перейти через него и приблизиться к блокпосту, захваченному радуевцами. Вышли к развалинам, закрепились. Группа прапорщика Черножукова приблизилась к селу метров на 50-70, по дороге уничтожив расчет ПТУР под мостом. Боевики не ожидали, что мы так близко сможем подойти незамеченными. В ходе выдвижения мы почти не стреляли, лишь закрепившись, начали долбить выявленные огневые точки, используя в основном ручные гранатометы, огнеметы “Шмель” и АГС-17, расчет которого шел вместе с нами. Радуевцы поверили, что штурмуют именно с нашей стороны, и начали стягивать туда силы. Огонь стал очень плотным, о чем я доложил руководству. В сущности, свою задачу мы на этом этапе операции выполнили.

Потери

У десантников на нашем правом флате сожгли две машины. У чеченцев был хороший оператор ПТУР. Он примерно с полутора километров впулил по стоящей машине - экипаж чудом успел выскочить. Вторую сожгли от великого ума того начальника, который распорядился поставить ее на место подбитой. Мудрено ли попасть с теми же исходными данными.

Отходить мы должны были, когда начнется штурм села основными силами. Те, кто планировал операцию, рассчитывали, что духи бросят позиции перед нами и отойдут. Но этого не случилось, и мы откатывались под огнем. Чтобы занять развалины, нам потребовалось около 20 минут, а отступали часа полтора. Вертолетчики, отработавшие впопыхах вначале по нам, исправились и неплохо нас прикрывали, но и духи пристрелялись. Особенно хорошо у них долбил гранатометчик, Мы отходили по арыку, а он стрелял в дальнюю от него стенку, стараясь накрыть нас осколками.

Основные потери мы понесли как раз при отходе, когда четверых ранило. Вертолет сел, чтобы забрать их и в этот момент духи его обстреляли НУРСами, Видимо, они их захватили в Кизляре на аэродроме. Для пусков приспособили обычную трубу как направляющую. Запуск производили от автомобильного аккумулятора. После штурма мы нашли четыре такие установки, на которые была установлена оптика, остальные имели механические прицелы. И хотя стрельба НУРСами велась достаточно примитивно, один Ми-8 на взлете чуть не завалили. Ракета прошла буквально в полутора метрах от хвостового винта. Вертолет спасло лишь то, что он на некоторое время завис.

Скрытое управление войсками: как оно осуществлялось

После боя к нам пришло распоряжение завтра штурм повторить, но без имитации. Приказ дали по открытому каналу связи. Удивительно, что “наверху” никто не додумался о необходимости засекретить переговоры в эфире. На своем участке мы с десантниками,которые были справа от меня, и с пехотной ротой (это громкое название носили 17 мотострелков) слева собрались и продумали элементарную программу связи: с какого по какое время на каких частотах работаем, сигналы перехода на запасную частоту и т.д. Приставка засекреченной связи “Историк”, стоящая на Р-159, нас очень выручала. Мы указывали на открытость связи Стыцине, а он в свою очередь докладывал руководству о необходимасти скрытого управления, особенно на этапе подготовки операции. Но за все время операции руководство частоту ни разу таки не сменило. Все уточнение задач на следующий день - когда, куда и как будет наноситься удар артиллерией, кто будет, а кто не будет штурмовать и где - делалось по открытым каналам связи. После этого стоит ли удивляться по поводу всего остального.

Нашего полку прибыло

Вначале у меня в отряде было 39 человек, но, потеряв на штурме четверых, я стал подумывать о пополнении, особенно видя, что задачи, которые ставятся войскам, одна бредовее другой. В это время из Ханкалы прилетела еще одна наша группа, 24 человека. Им поставили задачу, абсурднее которой слышать мне не приходилось: физическая охрана бойцов “Альфы” во время штурма. Кажется, каждому “альфисту” должно было придаваться по четверо наших. Узнав про это, я связался с руководством и попросил отдать мне вновь прибывших для восполнения потерь, которые я нарочно преувеличил. Сработало! Нас свели в один отряд.

Перед прорывом

17-го были пробные заходы Су-25 на село и пробные пуски “Града” - психологическое воздействие на боевиков. Вот что из этого вышло.

По все тем же открытым каналам связи мне поставили задачу на корректировку огня реактивной артиллерии. Войскам приказали отойти на километр-полтора от села, дабы их не зацепили огнем. Я сразу сообразил, что если мы сейчас отойдем, то духи, которые эту команду наверняка слышали, сделают рывок и окажутся в наших окопах, а мы - в чистом поле. Уговорил соседей справа и слева не отходить, тем более, мы прикинули, что от своего огня вряд ли пострадаем. “Град” делает первый залп. Два снаряда ложатся в село, четыре в поле и четыре по пехоте. Досталось 136-й бригаде. Докладываю результаты стрельбы и даю корректировку. С огневых сообщают: “Все поняли, вводим поправки. Наблюдай повтор!” Наблюдаю. Та же картина: два снаряда - в село, четыре - в поле и четыре - по нашим. Снова доложил на огневые. Оттуда доложили, что поняли, на чем все заглохло.

Эти артиллерийские упражнения выполнялись примерно во время обеда, а затем до глубокого вечера по открытым каналам шло согласование и уточнение задач завтрашнего штурма. Без всяких проблем можно было узнать, кто, куда и какими силами будет наступать, с кем взаимодействовать, позывные и время начала штурма. Прекрасно сознавая, что не только у нас есть радиостанции, я решил в эту ночь уделить безопасности отряда больше внимания. Обычно я выставлял вперед секреты. А в эту ночь прикинул, что наиболее удобное место, по которому можно незаметно подойти к нашим позициям, канал. Вот на нем-то и выставил засаду, которая находилась там до двух часов ночи. В два они вернулись. Уходя, поставили мины ОЗМ-72, которые впоследствии все сработали. На позициях находилась треть личного состава, которая вела наблюдение, остальные отдыхали.

Прорыв

Примерно в 15.00 от наблюдателей начали поступать доклады: “Вижу 10 человек”, “Вижу 20 человек”, “Вижу 30 человек”. А потом: “Е-ть! Да сколько же их тут?!”

Я тут же отдал команду: “К бою!” Заработал АГС на правом фланге, буквально с 80 метров. Радуевцы в ответ нанесли огневой удар по нашим позициям из всего, что у них имелось. Работали и крупнокалиберные пулеметы, и гранатометы. Весь огонь был сосредоточен на насыпи, где находились наши позиции.

Как же смогли радуевцы подойти так близко? Ночь и моросящий дождь сводили возможность наблюдения даже в ночной бинокль БН-2 к видимости 40-50 метров. Перед нами располагалась такая же насыпь, за которой под покровом ночи противник и сосредоточился. Прорыв был организован достаточно грамотно. Вначале подгруппа огневого обеспечения нанесла улар. Наши позиции подсветили. Нашей же подсветки не было с 23.00, хотя каждую предыдущую ночь в воздухе висели и осветительные мины, и снаряды, и ФАБы. Сколько мы ни просили артиллерию возобновить подсветку, дальше обещаний дело не пошло.

Потом штурмовая подгруппа осуществила атаку. За ней шла третья подгруппа - ядро, в которое входил и сам Радуев со своими приближенными, раненые и заложники. Штурмовая группа практически вся была в состоянии наркотическою опьянения. В атаку эти люди не бежали, а шли как зомби, а в сумках у многих потом оказалось очень мною наркотических веществ. Несмотря на то, что атакующих расстреливали практически в упор, они не пытались залечь, перебегать или переползать, как это делает нормальный солдат под огнем. Они просто шли на пули, заменяя павших в первых рядах. Именно эта группа натолкнулась на плотный огонь бойцов В. Скороходова. Не сумев преодолеть огонь, боевики стали смещаться в сторону своего левого фланга. Интересно, что команды им отдавали по-русски, так же по-русски они их передавали дальше: “Уходим влево! Уходим влево!” Направление прорыва сместилось в сторону центра, где находилась группа А. Зарипова.

Огонь чеченской подгруппы огневого обеспечения был такой силы, что на момент изменения направления атаки в живых в этой группе осталось лишь три человека. Зарипов получил тяжелое ранение. В результате в нашей обороне образовалась брешь метров 30, в которую и просочились радуевцы.

Кто действительно бежал, так это третья подгруппа, то есть ядро. Еще когда мы строили оборону, то разыгрывали варианты прорыва и отражения нападения. Это вполне объяснимо: мы были на направлении, по которому можно было кратчайшим путем достигнуть Чечни. Поэтому, когда радуевцы пробились через порядки Зарипова, я дал команду на отход, и мои правый и левый фланги раскрылись как створки ворот, отойдя к пехоте и десантникам, одновременно обрушивая огонь на фланги прорывающиеся. Но даже в этой ситуации, когда мы били из РПГ, из АГС-17 и огнеметов “Шмель”, штурмовая группа ни разу не ускорила шаг и не залегла.

Весь прорыв длился не более получаса.

В самом начале боя взрывом разнесло мою радиостанцию, и все управление я осуществлял голосом. Но в той ситуации это было, на мой взгляд, более оперативно и доходчиво, так как не терялся контакт командира с подчиненными. Повеление командира в этой ситуации сильно влияет на подразделение, и если бойцы видят, что управление не потеряно, они способны держаться, даже перейдя предел человеческих возможностей.

Положили мы духов немало, однако Радуеву удалось уйти.

Запоздалые рассуждения

Безусловно, описанную выше ситуацию можно было предотвратить, создав оперативный резерв, который смог бы своевременно подскочить к нам, тем более что участок вероятного прорыва вычислять долго не требовалось. Прямо за нашими позициями находился дюкер метра полтора в диаметре - трубопровод, снабженный трапом с перилами и соединявший правый и левый берег Терека. Кратчайшая и удобнейшая дорога в Чечню и в небольшой лес, в котором легко раствориться. Я вынужден был оттягивать часть сил для прикрытия своего тыла, опасаясь подхода из Чечни Басаева или Масхадова. С нашей стороны я заминировал и подходы к дюкеру, и сам дюкер, но это не остановило фанатиков. Сыграла свою роль и нерасторопность соседей, которых я просил вывести их технику в мои боевые порядки для работы во фланг прорывающихся, что было сделано лишь часам к 7 утра.

Конечно, Радуев действовал грамотно, осуществив прорыв. Но, в сущности, ему ничего другого и не оставалось. Поняв, что 18-го начнется штурм села всеми имеющимися силами и средствами, что в этот раз будет работать и штурмовая авиация - а это не шутки, - ему некуда было деваться, как попробовать прорваться. В противном случае его ждали или смерть, или позорное пленение. Ему это было ясно как божий день, жаль, что этого не смогли просчитать на нашем командном пункте люди, руководившие операцией.

В. Колосков. Питие определяет сознание (врезка)

Люди, находящиеся на КП, не могли просчитать многие простые моменты операции по одной тривиальной российской причине - в буквальном смысле пропили ее. Полковник Стыцина, начальник разведки армии, сбежал с КП в расположение бойцов аксайской бригады спецназа, для того чтобы отдохнуть от обязанностей посыльного за водкой. По его словам, пьянки на КП не прекращались с самого первого дня.

Так возникло и сообщение о том, что группа прорыва для скорости бега разулась. Это по снегу-то и мерзлой пахоте? В действительности трупы разули наши солдаты, обувь которых пришла в негодность. А начальники ничего умнее не придумали (и потом озвучили на пресс-конференции), что чеченцы очень быстро бежали именно потому, что были в носках, а не в ботинках. Не будешь же объяснять генералам, почему солдаты вынуждены разувать покойников!