ОТ АВТОРА: В день выхода моей последней
публикации цикла
о работе вологодской контрразведки в годы войны в редакции газеты
"Речь" на одном из столов меня ждало письмо. Письмо не в стандартном
конверте, а в самодельном, надежно заклеенном со всех сторон. Неужели, кто-то
из участников тех событий откликнулся? С волнением распечатал самодельный
конверт и начал читать первые строчки этого удивительного письма.
Из письма
Штрейса Вольдемара Альфонсовича:
"Сергею Кононову.
Совершенно случайно приобрел в
киоске N 24 газеты "Речь" и немало был удивлен, прочитав материал под
рубрикой "Архивы раскрывают тайны". Дело в том, что я одну подобную
историю слышал лет двадцать назад от своего товарища и друга, замечательного
человека, участника Великой Отечественной войны. Дружба наша была давняя, но он
почему-то никогда не рассказывал о том времени, может быть стеснялся или
стыдился своего прошлого.
Но вот, как я уже сказал, лет
двадцать назад, во время любительской рыбалки, у костра после наваристой ухи и
традиционных ста грамм под нее, поведал он мне следующее:
Служил он во время войны на
подводной лодке механиком, лодка базировалась на базе в г. Клайпеде..."
Базы Балтийского флота Клайпеда и
Лиепая первыми приняли удар немецкой авиации и флота ранним утром 22 июня 1941
года. Сотни бомбардировщиков "Ю-88" ровным боевым порядком
приблизилсь к городам и нанесли мощный бомбовый удар по сухопутным войскам и
кораблям флота.
Под сильнейшим
огнем немецких кораблей и непрерывными атаками самолетов корабли базы ставят
минные поля в водах Балтики, отражают воздушные атаки, сами атакуют подводные
лодки противника. Торпедные катера в сумерках белых ночей мчатся вдоль берега,
захваченного немцами, и при любом удобном случае атакуют корабли немецкого
флота.
Подводные лодки несут дозорную
службу, всплывая под перископ каждый час. Кажется, что все Балтийское море
горит. То здесь, то там яркими языками пламени на водной поверхности вспыхивают
корабли. Наши ли, немецкие - не разобрать. На волнах качаются матросские
бескозырки, флотские немецкие пилотки, деревянные обломки судов...
Подводную лодку, на которой
служил мичман Георгий Богданов, атаковало два корабля немцев. Серия глубинных
бомб вывела из строя рули, винт и балластные цистерны. Обездвиженная лодка
скользнула в глубину и ровно легла на дно Балтийского моря.
Мрак и тишина. Отсеки задраены.
Легче всего тем, кто погиб сразу. А тем, кто остался в живых ...
Пока еще тусклым светом светились
плафоны освещения, по старой морской традиции в ожидании смерти Георгий надел
чистое белье и морскую робу. Ждать помощи неоткуда. Что думает человек в эти
долгие часы и дни в ожидании смерти? Трудно представить. Наверно вспоминались
жена и две дочки, которые остались на "Юсовой даче" в Ораниенбауме.
Много, наверняка, вспомнилось, а потом сознание стало мутиться, мысли сбиваться.
С последними каплями кислорода жизнь уходит. Мрак и тишина...
Из письма Штрейса В.А.
"Немцы подняли подводную
лодку. На ее борту в живых остались пять человек, и те в бессознательном
состоянии. Так они оказались в плену. Их отправляют в концентрационный лагерь..."
В плену
После кромешной темноты, свет
больно резанул по глазам"Свои спасли", - пронеслось в мозгу у
Георгия. Но что это, почему он ни слова не понимает? Сошел с ума? Галлюцинации?
Нет. Немцы!
Первой мыслью
было рвануться, раскидать всех, крикнуть по-флотски: "Полундра",
призвав на помощь товарищей. Бог силенкой не обидел. Георгий попытался
подняться, но от легкого толчка немецкого моряка пошатнулся и вновь погрузился
в темноту беспамятства. Поначалу немцы поместили его в госпиталь, отдавая дань
мужеству подводника. Силы восстановились быстро. И пошла череда лагерей. Как и
большинству русских военнопленных, лиха досталось бывшему мичману по полной
мере. Доводящий до животного состояния голод, избиения охранников,
издевательства лагерных полицейских, доносы и предательство друзей...
Первое время со старыми
друзьями-балтийцами втайне обсуждали возможности побега, но вскоре поняли, что
сил на побег уже не осталось. Немецкие вербовщики частенько появлялись в лагере
и предлагали перейти на службу в немецкую армию. Один из них, присмотревшись к
Георгию, прямо предложил ему пойти в немецкую разведывательно-диверсионную
школу.
К тому времени он из высокого
крепкого моряка превратился в костлявую, шатающуюся от потери сил тень.
Крейсер, вытатуированный на некогда широкой груди бравого краснофлотца, потерял
свои гордые очертания на складках обвисшей кожи. Серые глаза от голода стали
совсем бесцветными, а прямой нос превратился в узкую полоску на лице. Вернуться
к своим любой ценой, принять любое наказание, пусть расстреляют в НКВД, но
только домой, домой. Так решил он с двумя друзьями, надежными флотским
ребятами.
Из письма Штрейса В.А.
"Я приношу извинения за
допущенные неточности в моем повествовании, так как прошло много лет, и
некоторые детали ушли из моей памяти. Все время мозг сверлила мысль о бегстве,
но идею практически осуществить было невозможно, так как лагерь усиленно
охранялся.
В лагере постоянно производили
вербовку в школу диверсантов, и мой товарищ, обсудив это дело с двумя товарищами,
решил туда поступить. Обговорив заранее - сдаться властям после заброски на
нашу территорию, какие бы меры потом к ним не были потом приняты. Подготовка,
снаряжение и способ выброски на нашу территорию точно совпадают, что в его
рассказе, что у вас.
Эти трое рассчитывали, что их
забросят втроем, но в последний момент к ни в группу, направили четвертого. по
кличке "Грабарь". Кто он и что они не знали. Не знали и о его планах.
Выбросили их на территорию вблизи
г. Ярославля, но в последующем они должны были перебазироваться в Бабаевский
район Вологодской области. Задание тоже, что у описанных вами групп - диверсии
на железной дороге Вологда-Ленинград, в то время являющейся дорогой жизни. В
частности, в объект их внимания входил и ж.д. мост через реку Суда."
***
В этих строчках письма для меня,
изучившего все материалы о выбросках парашютистов, что-то показалось знакомым.
Немедленно еду в архив и в одном из томов нахожу подтверждение рассказа из
письма.
Слово документам:
Сов. Секретно.
ЗАПИСКА ПО "ВЧ" Из
Горького.
С 16 на 17 марта 1943 в районе
Солигалича Ярославской области, южнее озера Кинягино, намечены к выброске 3
Человека немецких разведчиков-парашютистов.
Старший группы БОГДАНОВ ГЕОРГИЙ
-"НАДЕЖДИН", до плена служил мичманом на подводной лодке в Балтфлоте.
Выше среднего роста, крепкого телосложения, на груди имеется
татуировка-эсминец, имеется татуировка так же на руке. Волосы светло русые,
глаза серые, нос прямой. Одет в форму ст. лейтенанта РККА, в шинели, серая
шапка-ушанка, серые перчатки, петлицы полевые, брюки синие. При себе имеет
ватные брюки и телогрейку. Имеет большой бельгийский пистолет и браунинг
немецкого образца.
2. ДОБРЕЦОВ АЛЕКСАНДР
"МАКАРОВ" - разведчик, выбрасывается в форме сержанта. Приметы: ниже
среднего роста, толстый, ноги короткие, кривые, волосы черные зачесаны назад,
нос острый, имеет татуировку на груди - орел. Ранее работал учителем в Галиче.
Будет в валенках, имеет при себе сапоги.
3. УВАРОВ СЕРГЕЙ
-"НАУМОВ", радист, уроженец Московской области, среднего роста,
физически развит, лицо круглое, волосы длинные темно русые, зачесывает назад,
глаза голубые, нос слегка вздернут. вооружение такое же, что у первого.
Место работы разведчиков -
Галич-Вологда.
Нач. КРО УНКВД по ВО Майор гос.
безопасности Соколов. 17 марта 1943 г.
Пометка на документе: 17/03/43 г.
добровольно явились в НКВД в Солигаличе.
"Абверкоманда-104"
После изнуряющего голода лагерей
в разведшколе при сносном питании Богданов быстро восстановил силы и вновь
превратился в высокого крепыша-мичмана.
В конце 1942
года специалисты немецких разведшкол готовили будущих диверсантов по
ускоренному курсу. В программу подготовки входило подрывное дело, курс ведения
фронтовой разведки, методы маскировки в тылу Красной Армии, физическая
подготовка и изучение методов работы НКВД.
Все эти дисциплины Георгий освоил
хорошо, поставив себе цель быть первым по всем предметам, чтобы немцы не
сомневались, что он добросовестно хочет выполнить любое задание немецкой
разведки.
Все месяцы подготовки
единственным желанием тройки друзей было быстрее вернуться домой. Во время
немногочисленных выходных дней и обязательных походов в церковь друзья
обговаривали планы после возвращения на родину. Уже в школе они решили, что
после заброски в тыл сразу же явятся в НКВД, и сами предложат использовать их
для работы против немецкой разведки.
Георгий с детства баловался
рисованием и считал, что по возвращению сможет не только описать приметы
курсантов школы, полицейских и преподавателей, но и сможет нарисовать их
портреты. Поэтому он внимательно приглядывался к преподавательскому составу
школы, изучал их привычки, манеру поведения, особые приметы. словом все, что
могло пригодиться для рассказов в советской контрразведке. Безусловно, мысль о
том, что НКВД может их расстрелять не выходила из головы. Но решение моряка
было твердым: если смерть, то только на Родине.
Из письма Штрейса В.А.
"Выбросили их ночью, и после
приземления, все трое собрались вместе, закопали в землю все свое снаряжение, в
том числе парашюты и большое количество советских денег, и стали искать
четвертого. Он "как в воду канул". Проискав трое суток, они пришли в
г. Солигалич, разыскали органы НКВД и сдались им. В начале к ним отнеслись
настороженно, но потом съездили в район высадки, взяли все снаряжение и еще
пять суток искали четвертого диверсанта. Одновременно им предложили вести
двойную радиоигру и они согласились. Сообщили об успешной высадке, о потере
четвертого из группы и что приступают к выполнению задания".
Игра
За два дня до выброски в Пскове
Георгий Богданов, получивший школьную фамилию Надеждин, узнал, что к ним в
группу руководство немецкой разведки Северного фронта включило четвертого. Этот
четвертый им был неизвестен. Фамилия его была Грабарь, скорее всего, как и у
всех, это была не подлинная фамилия, а псевдоним. Грабарь для тройки друзей был
"темной лошадкой". О его планах сдаться после приземления ничего
известно не было. Если Грабаря немцы приставили как соглядатая, то после
приземления они втроем с ним как-нибудь разберутся.
Задание группе
Богданова давал сам "Майор Петергофф" - он же полковник Гелитрих
начальник "Абверкоманы-104", разведывательного подразделения штаба
Валли, основного противника советской контрразведки на советско-германском
фронте.
Район выброски - леса около
города Солигалича, Ярославской области. Задание: ведение разведывательной и
диверсионной работы на железнодорожных коммуникациях Северной железной дороги
от Вологды до Бабаева.
Группа была обеспечена
радиостанцией для ежеденевной связи с псковским центром. "Хейнкель-111"
с четверкой разведчиков поднялся с Псковского аэродрома и взял курс на
Солигалич. Вброска группы была приурочена к планируемым массированным налетам
на железнодорожные станции Тихвин, Волховстрой и Архангельск и мосты около этих
станций. Поэтому группе Богданова немецкое командование и придавало такое
значение. Выведение из строя моста через реку Суда должно было завершить
операцию по длительному прерыванию движения по Северной и Октябрьской железным
дорогам, а это означало срыв поставок союзнической военной техники и отправок
советских войск на фронт.
***
Богданов с товарищами
десантировался с километровой высоты в глухие леса на границе с Вологодской
областью.
Трое друзей вместе собрались
быстро, а четвертого не нашли. Рацию и вооружение закопали и пришли в НКВД.
Допросы, допросы, допросы. Полное
недоверие "Смершевцев" поначалу, но рассказы о школе, немецких
преподавателях, да и сама судьба моряков убеждают контрразведку, что группа
Богданова искренне желает бороться с немцами и в разведшколу они пошли только
потому, что это был единственный путь продолжить борьбу с оккупантами.
Ярославское управление НКГБ
принимает решение начать радиоигру с абвером, используя рацию Богданова. По
игре группа Богданова радировала в Псков, что почти сразу начала работу по
разведке и подготовке диверсий на железной дороге.
Контрразведка сумела убедить
немецкую разведку в том, что группе Богданова лучше всего действовать на
территории Костромской и Ярославской областей, так как у разведчиков Богданова
"имеется возможность организовать вооруженное подполье из жителей этих
областей, недовольных Советами и с помощью их создать настоящие боевые группы
для диверсионной и террористической работы.
Из письма Штрейса В.А.
"Прибегали даже к
инсценировке аварии на железной дороге и сообщили об этом. Потом где-то на
перегоне (уже не помню где) произошло настоящее крушение, выдали за свою
"работу", требовали взрывчатки, оружия, продовольствия и денег. И
нужно сказать, что немцы ничего не жалели и сбрасывали им все в большом количестве.
А деньги сбрасывали мешками".
Немецкая
разведка клюнула на игру довольно быстро. Уже 27 июля 1943 года над Биряковским
(ныне входит в состав Сокольского района) районом Вологодской области были
выброшены четверо парашютистов в помощь Солигаличской группе. Это была группа
Росторгуева Михаила по кличке, данной немецкой службой безопасности СД
"Михель". Все четверо за два дня были задержаны бойцами истребительных
батальонов.
На грузовых парашютах для группы
Богданова-Надеждина сбросили оружие, одежду, взрывчатки и, действительно, целый
мешок денег - 450 тысяч в мелких купюрах.
Радиоигра шла около года. Все это
время Георгий с друзьями находился во внутренней тюрьме НКВД г. Ярославля. Они
прекрасно понимали, что ни в чем не виноваты перед родиной и должны быть
освобождены. Так и случилось. Закончилась война, и их троих, как в те времена
говаривали, вчистую отпустили по домам.
После разлуки и неизвестности
Григорий наконец-то встретился с семьей. Дочки живы-здоровы, жена правда,
побаливает после голодных лет блокады. Живут там же -на Юсовой Даче. Жить бы да
радоваться. Но... Снова плен. Теперь плен Гулага. Ничего не принимается во
внимание: ни то, что в плен попал в бессознательном состоянии, извлеченный
немцами из глубин балтийских вод, ни несомненные заслуги в боях, ни участие в
крупной дезинформации немецкого командования. Приговор безжалостный, даже с
учетом заслуг- 6 лет лагерей.
Друг
Мы сидим в комнате втроем: автор
письма - пенсионер металлург "СевеСтали" Вольдемар Штрейс, его жена
Надежда Федоровна и я, автор этой публикации. Неспешно идет разговор.
Рассказывают люди, знавшие Георгия Алексеевича Богданова - несломленного
человека трудной судьбы.
"Познакомились
мы с ним лет 25 на рыбалке. Как страстные рыбаки сошлись быстро. Сблизило еще
то, что он, как и, я родом из Боровичей Новгородской области. Звали мы его
по имени и отчеству, а между собой дедом. Он ведь на двадцать лет старше нас.
Была в нем какая-то внутренняя сила и уверенность. Из себя он никогда не
выходил. Рыбалку очень любил. Нет, молчуном не был. Часто весело балагурил.
Надежный был человек. Чувствовалось, что в жизни он многое пережил. Да,
татуировка на груди была. Эсминец и на руке что-то флотское. Нет, о войне не
рассказывал. Воевал на флоте, флотом гордился, чувствовалось, что по морю
тоскует".
Я не удерживаюсь и спрашиваю:
"А как же Георгий Алексеевич рассказал то, что вы написали в письме?"
"Не знаю, что на него нашло,
но однажды ночью у костра вдруг сал спокойно рассказывать и о гибели подводной
лодки, о плене, о разведшколе и о заброске в наш тыл".
Вольдемар Альфонсович на
некоторое время замолкает, как бы прикидывая, говорить мне или нет:
"Георгий Алексеевич в ту ночь сказал, что когда был в плену, то немцы были
для него врагами. Их надо было убивать, воевать с ними, но когда попал в
сталинский лагерь, понял, что враги не только немцы. Наши охранники были не
лучше их. Но не хотел он об этом вспоминать, не хотел. Он, когда из лагеря
вышел, домой приехал в Ломоносов. Дочки уже взрослые, а жена умерла. Дома жить
не дают. Госбезопасность высылает на 101-й километр. А в Вологде у него брат,
где-то при власти работал.
Вот он и поехал к нему. Тот
испугался за себя и жить к себе не пустил. Пришлось ехать в Череповец. Начинать
жизнь с начала, а не молодой уже был- далеко за сорок. С братом потом
встречались, но чувствовался холодок в отношениях"
Надежда Федоровна приносит нам
еще по чашке кофе и тихо добавляет: "Его же часто в Ярославль
вызывали"
"Да, да" -подхватывант
Вольдемар Альфонсович - "Он говорил, что как опознавателя его долго еще в
Ярославское КГБ вызывали. Четвертого-то - "Грабаря", так и не нашли.
Поэтому, когда находили дезертиров или немецких пособников, то "дед"
ездил их опознавать. Грабаря так и не нашли. Может быть разбился при
приземлении, а может, сгинул. Много мест по России есть, где спрятаться
можно".
Надежда Федоровна вставляет:
"Сильный был человек, и повезло ему здесь - женщину замечательную встретил,
похоже, что счастье свое нашел"
Жена
"Не помню уже, кто
познакомил их. Валентина Степановна работала тогда уже начальником планового
отдела металлургического комбината. Вдова, по-моему. Две дочки у нее. Вот они и
встретились. Она потом фамилию Богданова взяла" - продолжает Вольдемар
Алльфонсович. "Чудесная женщина была. Кажется 16 лет они вместе прожили.
Все время вместе. Валентина Степановна и уговорила его реабилитацией заняться.
К писателю Смирнову, это тот который "Брестскую крепость" написал,
обращалась. Добилась правды. Георгию Алексеевичу все награды вернули, звание.
Они потом почти
каждый год в Клайпеду и Ломоносов ездили. Дружно жили, интересно, везде
побывали, как будто наверстывали, что у них отняла война. И на рыбалке все
время вместе были. За несколько дней до семидесятилетия Георгия Алексеевича
поехали они в Ломоносов, и там на прогулке сердечный приступ. В военном
госпитале он и умер за три дня до юбилея 20 апреля 1981 года, родился - то он в
одиннадцатом году 24 апреля. Крепкий, мужественный был человек".
Из письма Штрейса В.А.
"Все эти годы Георгий
Алексеевич поддерживал дружескую связь со своими товарищами
"диверсантами". "Четвертый" же так и не был найден. Их
теперь никого не осталось в живых, не стало и моего товарища. В свое время он
был лишен и звания(воинского) и наград, но потом его реабилитировали, вернули
все награды, и он каждый год ездил в Клайпеду на встречу с однополчанами. В
одну из поездок с женой на "Юсову Дачу" он умер от сердечного
приступа.
Хоронили его с почестями. Играл
духовой оркестр из моряков, на кладбище (в Ломоносове) был дан салют над
могилой. Гроб был накрыт морским флагом".
***
Долго мы сидели в уютной квартире
автора письма. Надежда Федоровна уже устала заваривать кофе, а наш разговор все
продолжался: "За три года до смерти Георгия Алексеевича у Ольги - дочери
Валентины Степановны родилась дочь Иринка. Так Георгий Алексеевич души в ней не
чаял".
Внучка
"А где Ирина сейчас живет,
знает ли о судьбе деда?" - не удерживаюсь и спрашиваю Надежду Федоровну:
"Да здесь, в квартире бабушки".
Мой телефонный
звонок, безусловно, удивил Ирину Иванову - студентку спортфака Череповецкого
университета. Но ответ был короткий: "Приезжайте".
И вот уже в гостиной старой
квартиры на улице Металлургов я бережно рассматриваю старые фотографии
довоенного мичмана флота российского и внимательно слушаю Ирину: "Дедушку
я почти не помню и всегда считала его родным дедом. Больше всего помню его по
рассказам бабушки. Он часто говорила, как они ездили в Клайпеду, в Сталинград
на теплоходе по Волге. Очень она ему благодарна была за эти поездки. Часто,
очень часто бабушка его вспоминала. Как его однополчане принимали.
Нет, о плене и работе в разведке
никогда ничего не говорила. А узнать хочется. Я такого даже предположить не
могла. Все подобное кажется теперь таким далеким-далеким и нас не касающимся. Я
хочу, что бы мои дети знали об этом.
Да бабушка, часто упоминала, что
дед говорил, что мужчина должен помогать женщине в работе. И картошку чистили,
и посуду мыли всегда вместе. Он никогда в сторонке не отсиживался. Бабушка еще
говорила, чтобы и у меня муж такой был".
Не удерживаюсь от вопроса:
"Ну и как бабушкин совет?"
Ирина улыбается: "На пользу.
Слышите в соседней комнате "совет" стучит - комнату ремонтирует, меня
даже в дверь не пускает. А дед хорошим человеком, видно был, раз так о нем
друзья в письме пишут. Да, говорят, ветер он любил. Часто моторкой стоя
управлял. Грудью навстречу ветру и волнам".
***
Из письма Штрейса В.А.
"Не знаю, интерес какой-нибудь представит для Вас
моя писанина, но мне после прочтения вашей рубрики, очень захотелось вспомнить
такого честного, добропорядочного и, вообще, хорошего человека, каким был
Георгий Алексеевич, человек с такой интересной судьбой, вспомнить добрым
словом.
Я никогда и никому не рассказывал
этого - просто боялся повредить своему товарищу. И вот теперь рассказал Вам.
Извините меня.
фото
с сайта 
фото с сайта 