|
Сталин-не-знает
Деда, как это ни банально, забрали именно в 37-м. И поэтому в самом конце пятидесятых к нему на Север повезли показывать только что родившегося внука. И поэтому в глухом шахтёрском городе Инта меня семимесячного поочередно нянчили Урбанский, Дунский, Фрид, а ещё добрый десяток огрубевших на лесоповалах Коми, недавно выпущенных и пока что осевших на севере политзэков. Интинец Евгений Урбанский, молодой, безумно счастливый от своей ошеломляющей кинематографической славы актёр любил проделывать такой трюк. В зале ДК, где показывали только что вышедший фильм с его участием, под мой безудержный ор, он при каждом своём появлении на экране тыкал пальцем в сторону изображения, говорил "дядя Женя", потом этим же пальцем показывал на себя и повторял "дядя Женя" и ожидал моей реакции. Не дождавшись, Урбанский весело хохотал: "Нет, ну ни черта не понимает!". Я ни черта, в силу возраста, не понимал. Ни черта и не помню. Это потом уже, много лет спустя, почти перед смертью дед иногда нехотя рассказывал какие-то эпизоды своей 17-летней жизни сначала политзаключённого, а затем и ссыльного. Меньше про тоскливый лагерный быт, больше про встречи. Про разжалованных комбригов, наркомов, старых большевиков, тех же друзей по зоне "двух очкастых северян" Дунского и Фрида, ставших потом классиками советского кино, а тогда поразивших деда своей начитанностью. У деда при всей стремительности партийно-хозяйственной карьеры за спиной было всего четыре класса гимназии. Недостаток эрудиции он компенсировал непоколебимой упёртостью. Эта упёртость в Орловской пересыльной тюрьме приклеила ему на короткое время странную кличку. В пересылках встречались разные люди. Дед вспоминал и бывшего секретаря эсеровской партии Гоца, и делегата самого малочисленного по составу (кажется, всего 9 человек) II съезда РСДРП, и какого-то коминтерновца товарища Альберта, успевшего отсидеть при фашистах в Германии, вызволенного оттуда для того, чтобы снова попасть, теперь уже в советские лагеря. Подменяя знания волей, дед бросался с каждым из них в споры, натыкался на грустную снисходительность и с ещё большей яростью защищал свой главный тезис. Этот тезис и стал его прозвищем. В одно слово. "Сталин-не-знает". И даже тогда, когда, кажется, старый эсер Гоц, сказал ему горькие слова: "Из-за таких как вы, наивных и верящих, Россия ещё много лет будет жить в этом кошмаре", дед продолжал защищаться и спорить. Из-за таких как мой дед, наивных и верящих, страна много лет корчилась под сталинистами. Превратилась в тюрьму, зону, ГУЛАГ, хотя всё начиналось как борьба за наведение порядка и упрочение державы. Из-за таких, наивных и верящих, как мы, сегодня Россия снова может превратиться в тюрьму. Выпустят по амнистии уголовников. Уже выпускают. Посадят политических. Уже… Но мы смотрим преданно в холодные глаза власти и верим: "не знают". Они знают. Они всегда всё знают. И Сталин, и Брежнев, и Горбачёв, и Ельцин, и Путин… И если они говорят, что не знают о творящемся зле, значит врут. Но дело не в них. В нас. Это мы под холодным взглядом вдруг становимся семимесячными невнятными малышами. Нам тычут в экран с исторической хроникой и показывают на сегодняшний портрет. "Вот же, - говорят, - вот, посмотри, как похоже…". Ни черта не понимаем. Это мы под холодным взглядом ведём себя как люди с четырьмя классами гимназии. Дед за свою наивность и полу-грамотность заплатил 17-ю годами жизни. Сколько мы? Ссылки: |
НОВОСТИ
|
