Белорусская деловая газета 29.09.2000 Рокировочка история новых кадровых назначений ИРИНА ХАЛИП Назначение Владимира Наумова на пост министра внутренних дел оказалось полной неожиданностью для многих, в том числе и для сотрудников МВД. Во всяком случае, в период почти полугодовой вакантности министерского кресла в качестве реальной кандидатуры на этот пост фамилия Наумова звучала нечасто. Первой, разумеется, называлась фамилия исполняющего обязанности министра Михаила Удовикова, затем в разной последовательности: Радюкевич, Тарлецкий, Апанасевич. Наумов же как возможный министр лишь замыкал список. И тем не менее Александр Лукашенко принял, как могло показаться, неожиданное для всех решение. Но для того чтобы понять, как это произошло, следует вернуться "к истокам": к отставке Юрия Сивакова и событиям, ей предшествующим и за ней последовавшим. Если сказать, что Наумов давно хотел стать министром внутренних дел, то это, пожалуй, будет правдой. Во всяком случае, говорят, что еще 4 января текущего года, когда спецподразделение "Алмаз" развлекалось в ресторане "Каменный цветок" (ежегодная "алмазовская" пьянка - это традиция, меняются только рестораны), за Владимира Наумова с удовольствием поднимали рюмки как за будущего министра внутренних дел. Но предположение, высказываемое некоторыми журналистами, будто Юрия Сивакова сняли с должности, чтобы освободить место для иного человека, в корне неверно. В то время, когда "алмазовцы" пили за будущего министра, Юрий Сиваков еще весьма прочно сидел в министерском кресле, и, казалось, никто не собирается его оттуда выживать. Потому начнем с отставки Сивакова. Рапорт он писал в ночь на 21 апреля, находясь в своем рабочем кабинете. Именно тогда его терпение лопнуло. Генерал понимал, что уже несколько месяцев его крупно подставляют: стрельба 4 марта, в День милиции, когда старший лейтенант "Алмаза" убил одного омоновца и ранил еще нескольких, арест курсантов Академии внутренних войск, уличенных в рэкете, - все это очень быстро просочилось в прессу, хотя обычно силовики держат круговую оборону. А потом, в течение короткого времени еще две "подставы": массовые аресты журналистов во время несостоявшейся демонстрации 25 марта и операция по изъятию оружия у депутатов, проходившая в отсутствие министра, уехавшего в командировку. Оба приказа отдавал его первый заместитель Михаил Удовиков, который, безусловно, был фигурой несамостоятельной, а приказать теоретически ему мог только один человек - Виктор Шейман. Поскольку в то время отношения Шеймана и Сивакова можно было назвать разве что прохладными, а отношения Шеймана и Удовикова, наоборот, исключительно теплыми, было понятно, кого именно Шейман хотел бы видеть во главе МВД. Но Сиваков не сдавался. Более того, делал вид, что все в порядке. Сломал его, как ни странно, совсем рядовой эпизод: во второй декаде апреля Александр Лукашенко вдруг влепил ему выговор за перестрелку 4 марта. Причем эта информация вскользь прошла в "Советской Белоруссии". Генерал посчитал это позором. В другое время, может, и отнесся бы спокойнее, но нервы его были уже на пределе. Это на первый взгляд кажется странным, ведь Юрий Сиваков с виду и по поступкам был похож на тяжелый французский танк "Сен-Шамон" образца 1916 года. А на поверку вроде как оказался легким "Т-26". Но на самом деле часто случается так, что при накоплении стрессовых ситуаций к неврозу или истерике приводит мелочь вроде оторванной пуговицы. А тут еще грядет и "Чарнобыльскi шлях", который запретили проводить. Сиваков понимал, что ответственность за все, что произойдет 26 апреля, ему придется взять на себя. А становиться палачом он не хотел. И ночью сел писать рапорт, причем в довольно жесткой форме. Сиваков констатировал, что больше не может работать в таких условиях, молчать, когда его подставляют собственные коллеги, и потому просит отставки. Хотя в глубине души он рассчитывал на другое: на то, что Лукашенко, прочитав рапорт, не примет отставку, а вызовет его для беседы. Именно нормальный мужской разговор был нужен генералу. Он написал рапорт об отставке, чтобы получить возможность высказаться, - и проиграл. Потому что этот шаг можно сравнить с действием игрока, ставящего все свои фишки на "зеро". "Зеро" выигрывает один раз из тысячи, и Сивакову не повезло. Возможно, если бы рапорт об отставке пролежал на его столе хоть несколько часов, министр передумал бы. Но, едва поставив свою подпись, в 6 часов утра он отправил в администрацию президента своего самого преданного советника Кузьмицкого. И тот добросовестно выполнил приказ своего начальника. Хотя, возможно, если бы это поручение должен был выполнить кто-то другой из аппарата Сивакова, то рапорт и не оказался бы в администрации в ту же минуту. В общем, обстоятельства сложились не лучшим для него образом. А в администрации президента рапорт Сивакова сразу же попал в руки начальника службы безопасности Владимира Наумова. И в тот же день к шести часам вечера он привез в МВД уже подписанный указ об отставке. При этом Наумов сиял, как начищенный самовар. Возможно, он уже знал то, чего еще не знали сотрудники МВД. Кстати, "Чарнобыльскi шлях" разрешили уже на следующий день после отставки министра. Михаил Удовиков, назначенный исполняющим обязанности министра, принялся за дело с энтузиазмом. Первым делом - в тот же вечер, когда отставка Сивакова была подписана, - он вышвырнул теперь уже бывшего начальника вместе со всем его аппаратом на улицу, отобрав мобильную связь и транспорт. Удовиков торжествовал, поскольку был убежден, что его назначение - вопрос решенный. Тем более при таком могущественном покровителе, как Виктор Шейман. Но назначение министра затягивалось. Говорят, в один из летних дней заместителю министра Юрию Радюкевичу вдруг было предложено сфотографироваться на новое удостоверение. Но уже на следующий день Лукашенко принял Удовикова. О чем они говорили - неизвестно. Но с того дня вопрос о возможном назначении Радюкевича уже не поднимался. А та фотография теперь наверняка хранится в его семейном альбоме как символ несбывшегося. А потом в недрах МВД осторожно зашевелились слухи, будто начальнику ГУВД Минска Борису Тарлецкому было предложено возглавить министерство, но он якобы сам отказался. Михаил Удовиков тем не менее вдогонку слухам наградил Бориса Тарлецкого... выговором за все ту же перестрелку 4 марта. Вероятно, для того, чтобы, даже если Тарлецкий передумает да согласится, пути в министры у него уже не было. Таким образом, кандидатуры конкурентов отпадали одна за другой. Удовикову казалось, что теперь-то уже все решено окончательно. Тем более что Виктор Шейман бросался на защиту своего протеже при каждом удобном случае. Почему, спрашивается, так усердствовал Шейман? Да потому, что его отношения с Удовиковым основываются не только на крепкой мужской дружбе, но и на "скелете в шкафу". По слухам, в 1989 году, когда Михаил Удовиков работал в Брестском УВД, а Виктор Шейман был командиром воинской части, дислоцировавшейся в той же области, последний мог нарваться на крупные неприятности вплоть до уголовного дела. Поговаривают, что усилиями Михаила Удовикова этот неприятный для Шеймана эпизод биографии не получил развития, а в 1990 году Шейман стал депутатом Верховного Совета 12-го созыва и вообще получил вожделенную неприкосновенность. Виктор Шейман рвал рубаху на груди, пытаясь доказать Александру Лукашенко, что лучшего министра не найти: предан режиму, послушен до такой степени, что при необходимости откроет огонь и поднимет в небо вертолеты. Но Лукашенко не торопился, и Шейман наконец-то начинал понимать, что его позиции становятся все слабее и прежнее могущество тает, как шагреневая кожа. Во всяком случае, президент все больше прислушивался к чужим словам. Кстати, когда задавался вопрос о назначении Удовикова нескольким очень близко стоящим к главе государства людям, они загадочно отвечали: "На Удовикова есть слишком много компромата в КГБ. Вы же понимаете, что к президенту ходит не только Шейман, но и руководители других силовых ведомств". Других "подходящих" силовых ведомств у нас совсем мало - всего-то остаются КГБ и служба безопасности президента. На них-то и замкнулся круг... Итак, в понедельник министром внутренних дел был назначен Владимир Наумов, а руководителем службы безопасности президента - первый зампред КГБ Леонид Ерин. Как обычно, Александр Лукашенко поступил по-своему. Но можно ли назвать случайностью, стечением обстоятельств эти назначения? Вряд ли, особенно если учесть приближающиеся президентские выборы. Владимир Наумов, если сравнивать его с Михаилом Удовиковым, точно так же послушен и готов выполнить любой приказ, но значительно менее одиозен. Количество имеющегося компромата на Удовикова может достигнуть критической массы и в конце концов стать достоянием гласности, что крайне нежелательно в период президентской избирательной кампании: ряды должны быть максимально очищены, насколько это вообще возможно в нашей стране. И Наумов с этой точки зрения вполне подходит на роль министра. Кроме того, он типичный боец, да к тому же из спецподразделения. Перед президентскими выборами ситуация может сложиться по-разному. Никто не знает, до чего дойдет брожение умов и что именно придется подавлять. В этом смысле Наумов, конечно, на своем месте. Уж он-то не уйдет в отставку накануне запрещенного митинга, замученный собственной совестью. Он все сделает в лучшем виде. Что же касается основного профиля работы МВД, то тут уже никто не назовет Владимира Наумова ментом-профессионалом. И, кстати, те, кто ушел по разным причинам и в разное время из службы безопасности президента, тоже нелестно отзывались о способностях Наумова. Тем более что безопасность августейших тел испокон веку находилась в ведении 9-го отдела КГБ. Так что назначение Леонида Ерина начальником службы безопасности президента - тоже теоретически грамотное. Правда, это назначение на первый взгляд гораздо более неоднозначно. Его можно назвать одновременно и понижением, и повышением. Но понижением - разве что с точки зрения масштабов работы. В КГБ работу Ерина можно было назвать более масштабной и даже творческой. Во всяком случае, ко всему он подходил именно так и даже прославился как непревзойденный мастер интриги. Еще в Казани, где Ерин возглавлял управление КГБ и куда попал после унылой кадровой работы, он прославился мастерским управлением знаменитыми тамошними группировками. Это оценило руководство, и даже сегодня Леонид Ерин имеет отличные связи с генералитетом ФСБ. В Беларуси он тоже успел проявить свои таланты. Но в последнее время, как стало известно "БДГ", Леонид Ерин перестал удивлять Владимира Мацкевича неожиданными решениями и интересными комбинациями. Возможно, он просто исчерпал свои интеллектуальные ресурсы. А возможно, устал и нуждается в смене обстановки. И в том, и в другом случаях его назначение в службу безопасности вполне оправдано. Кроме того, не следует забывать о том, что нынешний президент России Владимир Путин уже приступил к лоббированию собственных интересов в Беларуси и свои люди в руководстве нашей страны ему крайне необходимы. Так что назначение Ерина все-таки в большей степени является повышением. Теперь он не чей-нибудь зам, а вполне самостоятельный руководитель силовой структуры. И начальник у него теперь один. А КГБ он все равно будет активно использовать в своей работе. Теперь Виктору Шейману, видимо, совсем худо. Он стремительно теряет контроль над ситуацией и знает, что если уже началась кампания чистки рядов в преддверии президентских выборов, то ему, насмерть скомпрометировавшему себя за все эти годы, скорее всего, не уцелеть. Вспомните Ивана Титенкова: уж такой, казалось, непотопляемый крейсер, а сняли - и ничего не изменилось. Просто исчезли из газет скандальные истории из жизни управления делами. А оно по-прежнему действует и процветает. Уберите Шеймана - и все пойдет по тому же сценарию. Исчезнет со страниц газет скандальная фигура, утихнут слухи, а структура останется со всеми своими функциями и полномочиями. Очень неплохой ход, если опять же учитывать близость выборов. Но вряд ли президент решится его сделать. Что же нас ждет дальше в связи с новыми силовыми назначениями? Да ничего хорошего. И если в скором времени в отставку отправят Виктора Шеймана, не следует обольщаться и думать, что все плохое уже позади, а впереди осталось только хорошее. У нас впереди еще столько скверного, что выжить будет трудно. Но придется. Иначе нельзя.