Сергей Чуркин

Добрый день. Во-первых, разрешите от имени уполномоченного по правам человека РФ Олега Орестовича Миронова выразить глубокую признательность участникам и организаторам конференции. К сожалению, Олег Орестович в силу профессиональной занятости и заранее запланированных встреч не смог прибыть, поэтому наш государственный правозащитный институт приходится представлять мне.

Так получилось, что по роду своей деятельности у меня есть возможность посмотреть на проблему национальной безопасности с двух сторон. С одной стороны, я сотрудник уже упомянутого института, а с другой стороны я являюсь международным экспертом международной антитеррористической трейнинговой ассоциации, которая занимается подготовкой сотрудников  государственных структур по различным аспектам борьбы с терроризмом.

У нас нет в законодательстве понятия национальной безопасности, но есть  закон о безопасности. Там сказано, что безопасность есть "состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз". Причем именно в этой последовательности. И вот как расставлены приоритеты: личность, общество, государство. Я считаю это совершенно правильным, потому что  любая проблема, как правило, начинается с каких-то человеческих интересов. Каждый из нас хочет иметь крышу над головой, кормить детей и так далее. Из этих интересов складываются частички общественных интересов, профессиональных, корпоративных. И вот совокупность всех этих интересов является общественными интересами. Но любое общество создает определенные государственные институты, которые не всегда являются проводниками политики общества, а иногда, в силу опять же корпоративных интересов, и это характерно не только для РФ, каждая профессиональная группировка, особенно имеющая власть, отражает свои внутренние корпоративные интересы. Важно, чтобы не было узурпации определенными группировками  - политическими, государственными, еще какими-то - всей совокупности интересов, и интересы одной какой-то группировки не становились бы, национальными или государственными интересами - каждый может это выразить по-разному.  

Но вот какая проблема, связанная с правами человека, например, меня лично очень сильно тревожит, в нашей сегодняшней дискуссии по военным преступлениям. Вот люди старшего поколения прекрасно помнят, молодежь, я не знаю, может, даже и не слышали, о трагедии вьетнамской деревушки Мэй Лай, которая в Советском союзе была известна более как Санли. Эта деревня, которая была стерта с лица земли американскими военнослужащими во время вьетнамской войны, зачистки, как мы теперь выражаемся. После того, как эта трагедия стала известна американскому обществу с подачи журналистов, прошли определенные судебные процессы, часть людей офицерского состава, обвиненных в осуществлении этого военного преступления, были привлечены к ответственности. Для американского общества это был в свое время шок. 

Таких примеров можно привести бесчисленное множество. 

Вот какой вопрос, связанный с военными преступлениями, очень важен. Вот случилась трагедия. Захватили заложников. В любом государстве есть специальные институты, можно их называть спецслужбами, полиция, милиция, задача которых сначала предотвратить возможное преступление, то есть выявить его организаторов на стадии подготовки, как-то попытаться не допустить и так далее, ну а если это произошло, то пресечь это преступление - путем переговоров, путем штурма. И здесь встает вопрос профессионального отношения к делу. Когда в том же Буденовске слетаются трое министров и один вице-премьер, и каждый начинает командовать, отдавать приказы; когда собирается несколько различных по своей ведомственной принадлежности и по своей профессиональной подготовке подразделений, руководство каждого из которых осуществляется из разного штаба,  - естественно, получиться может только то, что получилось, и не более того. В любой стране мира любое серьезное контртеррористическое подразделение, которое работает против политических противников или против тех организованных преступных группировок, которые у нас по недоразумению называют мафией, на Западе более точное определение - "криминальные картели", - это элита. Это элита специальных служб, это элита вооруженных сил. Но "элиты" по определению много быть не может. Здесь требуется жесточайший кадровый отбор, обучение, тщательный контроль за поведением сотрудника. Сейчас у нас власти действуют по принципу “больше спецназа, хороших и разных”. То есть, куда мы ни плюнь, обязательно “маски-шоу”, пулеметы, здоровенные ребята. Это ведет к появлению очень многочисленных силовых институтов в общем смысле, каждый силовой институт создает еще какую-то свою супергруппу.

Это приводит к очень печальным последствиям. Вот даже если проследить по нашей российской армии, вы посмотрите: мы берем мальчишку, одеваем его в форму, бросаем его в Чечню, даем ему пулемет, учим его определенным специальным навыкам -  как убивать людей. Надо смотреть правде в глаза, любая армия готовит людей только для одной цели - убивать себе подобных. Но после этого  - дай Бог, чтоб он пришел живой-здоровый, не раненный и не убитый, попадает он в гражданскую жизнь. Работы нет, отношение общества - “я его туда не посылал”, и тут же за воротами стоит браток: “Ты нам нужен, иди к нам”. Общество, и те люди в лице государственных институтов, которым мы, общество, доверили определенное исполнение определенной работы, мы создали, подготовили, обучили человека определенным вещам, а потом дали ему пинка под зад и сказали: “Здесь, в вооруженных силах и спецслужбах, ты не нужен, а на гражданке тебе работы нет.” Значит, мы сами плодим определенную профессиональную среду, которая готова использовать свои навыки и умения уже не во благо общества, а во вред. Это серьезная проблема, которую журналисты обязательно должны постоянно поднимать и постоянно пытаться убедить власти, что профессионал с оружием в руках должен быть предметом заботы со стороны государства с момента принятия его на специальную государственную службу и до пенсии.

Теперь критика в адрес журналистов. Очень часто по телевизору можно увидеть: идет интервью. Картинка, лицо человека, и тут фамилия, имя, отчество, звание, воинская должность, название спецподразделения, место дислокации. По большому счету, здесь нарушение закона о государственной тайне в чистом виде. Этот человек, который сейчас воюет, и лицо которого показали, он после этого интервью становится объектом определенной угрозы со стороны тех людей, против которых он воюет.

Ни в коем случае нельзя допускать безоговорочной поддержки журналистами власти. Одна из задач журналиста -  быть той самой щукой в море, чтобы карась не дремал. Карась в данном случае  - власть. Но говоря о военных преступлениях, нужно понимать, что зачастую эти военные преступления происходят потому, что мы выпускаем из-под контроля человека. И если в СССР было какое-то воспитание, - пионеры, комсомол, моральный кодекс строителя коммунизма и так далее, то сейчас этого нет.

И еще один юридическай момент. Согласно международному гуманитарному праву, есть определенные правила ведения сухопутной войны, которые были разработаны и приняты еще в конце прошлого века. Там расписано, кто является участником боевых действий, но это касается в основном участия в войнах между государствами. Как оценивать юридически человека, воюющего сейчас на стороне - я воспользуюсь юридическим термином - “незаконных вооруженных формирований”? Он является участником боевых действий и применяется ли к нему нормы международного права? С одной стороны, вроде бы да, если он имеет форму, имеет удостоверение и так далее. А с другой стороны, по международным же конвенциям ни террористы, ни наемники под категорию “участники боевых действий” не подходят. Здесь даже в международном законодательстве нет однозначной трактовки.

Заканчивая свое выступление, мне бы хотелось, чтобы все участники  - дай Бог им, если сегодняшняя реформа приведет к тому, что власть немножко постарается понять те проблемы, которые все присутствующие здесь поднимали, и постарается наладить диалог с обществом, в том числе и с помощью средств массовой информации, тогда можно будет считать, что наше сегодняшнее собрание внесло свой маленький кирпичик в общую, так сказать, стену улучшения внутренних отношений между обществом и государством. Благодарю вас за внимание, большое спасибо.