Михаил Шевелев

Спасибо. Я бы, наверно, продолжил тему, поднятую Анной Политковской, и потом бы перешел к некоторому обобщению, более близкому к теме нашей сегодняшней конференции.

Тема Чечни и чеченской войны, я думаю,  - самый болезненный момент во взаимоотношениях российской власти и российского общества и самый лучший повод говорить о национальной безопасности и о цене этой безопасности.

Я расскажу вам о том, как газета "Московские новости", в которой я работаю, опубликовала интервью президента Чечни Аслана Масхадова. Мы опубликовали его сознательно, исходя и того, что считаем этого человека наиболее разумным, наиболее взвешенным, наиболее готовым к компромиссу из всех, кто представляет воюющую сторону. Мы задали ему вопросы, получили от него аудиокассету и опубликовали его ответы -  на наш взгляд, вполне сдержанные, разумные, компромиссные и человеческие. На этом этапе началось взаимодействие нашего издания, которое не имеет никакого отношения к государству, с этим государством. У нас в редакции с незапамятных времен стоит так называемая "вертушка" - правительственная связь. И в этот момент она после долгого молчания проснулась. Нам позвонили из министерства печати и информации с огромной нотацией: "Как вы могли, когда наши солдаты гибнут там, как вы могли опубликовать интервью с террористом!". Мы им что-то отвечали, что мы не считаем этого человека террористом и опубликовали это интервью именно ради того, чтобы не гибли наши солдаты, а также мирные жители. Это была абсолютно бессмысленная дискуссия глухого со слепым. Конец этой дискуссии был таким: "Мы вынесем вам предупреждение". Вы знаете, по закону достаточно трех предупреждений для того, чтобы закрыть издание. Мы сказали: "Ну, выносите предупреждение, мы с вашим предупреждением пойдем в суд, и у нас мало сомнений в том, чего будет стоить ваше предупреждение в суде". Наступила некоторая пауза в два дня, через два дня раздался звонок уже тоном ниже, сказали: "Ну, хорошо, мы вам пришлем письмо о том, что вы не правы, а вы его опубликуете". Мы сказали: "Мы, может быть, это и опубликуем, еще и подумаем, но наш ответ и как вы будете в этой ситуации выглядеть, это большой вопрос". Новая пауза в два дня. На следующем этапе диалог проходил во вполне мирном тоне, они сказали: "Ладно, мы вам пришлем письмо о том, что вы не правы, а вы нам пришлите письмо, что мы не правы".  Мы сказали: "У нас есть занятия поважнее, чем вступать с вами в переписку". Дальше наступила не пауза, а просто молчание. На этом наше взаимодействие закончилось.

Я думаю, что это достаточно показательный случай взаимодействия государства и прессы. С одной стороны, попытка взять прессу под контроль, попытка поставить ее на место, с другой стороны, попытка с негодными средствами, очень слабая и не эффективная. Я думаю, что это наша частная история. История с НТВ гораздо более громкая, скандальная и тяжелая, а развивается по той же схеме.

Возвращаясь к теме нашей сегодняшней дискуссии, национальная безопасность и ее цена. Я думаю, что это крайне важная тема по одной простой причине: совершенно не прояснен сам термин. Что есть, собственно, национальная безопасность? Мне кажется, когда вырабатывали тематику этой дискуссии, то шли, наверно, за английским названием “National Security”. Тут есть проблема гораздо более широкая. В английском языке слово ”national” действительно переводится на русский как "национальный". Но там это слово означает одновременно и нацию, и государство, и общество - всю современную совокупность людей, проживающих на нашей территории. В русском это слово скорее трактуется как "этническая". Беда здесь в том, что, на мой взгляд, до сих пор нация в России - это есть понятие не сформировавшееся и не понятое. Если посмотреть на нашу сегодняшнюю реальность, то мы  - страна не многонациональная даже в этническом смысле, это отдельная проблема, но на самом деле мы - страна двух наций, и эти две нации к этносам и к этнической стороне дела не имеют никакого отношения.

На нашей территории проживают две группы людей, имеющие совершенно разные системы координат, совершенно разные ценности, разные жизненные установки, разные источники существования и потому разные интересы. Одна нация, я бы назвал ее "номенклатурно-бюрократическая", и вторая нация - это все остальные граждане России. К сожалению, отечественная номенклатура не воспользовалась тем шансом, который  предоставил ей август 91го, или перестройка - назовите это как угодно. Ей был предоставлен великий исторический шанс превратиться из партийно-хозяйственной номенклатуры в нормальную элиту, которая пополняется за счет всего остального населения, живет в конкурентных условиях, формируется, перетекает из одного в другое. Сейчас очевидно, что советская номенклатура, пережив некоторый шок, некоторое потрясение, много обновившись, безусловно, допускает всю ту же свою старую ошибку: она начисто перекрывает все каналы социальной конкуренции. Она зацикливается на себе, окукливается, и обрубает все обратные связи с обществом.

Именно проявлением этого процесса и стало первичное наступления на прессу последнего, я бы сказал, года, может, чуть больше. И поэтому понимание термина "национальная безопасность" абсолютно разное. Что есть национальная безопасность для рядового гражданина этой страны? Это продолжительность жизни, уровень жизни, возможность заработка, здравоохранение, детская смертность, доступность образования. Что есть безопасность, или национальная безопасность, для отечественной номенклатуры? Это прежде всего обрубание информационных потоков, это прежде всего возможность, я не скажу, что безнаказанная, не будем пользоваться уголовными терминами, но беспрепятственно использовать государственный бюджет. Другого источника существования, как мы знаем, у нее не было, нет, быть не может, и он и не нужен: государственный бюджет, тому достаточно свидетельств,  - вполне достаточный источник существования для отечественной бюрократии. Поэтому и цена, которую граждане России готовы платить за национальную безопасность, совершенно иная, чем та, которую готова платить бюрократия.

В этом смысле война в Чечне - наиболее показательный пример. Я глубоко убежден в том, что то, что происходит в Чечне - это не контртеррористическая операция, это даже не гражданская война, это война вполне, наверное, коммерческая. На этой войне делаются и коммерческие, и прежде всего политические капиталы. Разговор о цене национальной безопасности должен начинаться с того, что мы бы для себя четко определили, какие социальные группы что понимают под этим термином. Я думаю, что сейчас наше  общественное понимание национальной безопасности находится в прямой противоположности тому пониманию, которое есть у нашей номенклатуры. И наша номенклатура с ее интересами, с ее духовными ценностями, если таковые есть, с ее материальными ценностями, а они-то есть наверняка, - это есть главная угроза для страны, для целостности страны, и для нашего с вами существования. Вот об этом, я думаю, нам следует задуматься.

Спасибо.