Реклама на сайте

Наши партнеры:

Ежедневный журнал Портал Credo.Ru Сайт Сергея Григорьянца

Agentura.Ru - Спецслужбы под контролем

© Agentura.Ru, 2000-2013 гг. Пишите нам  Пишите нам

Дискуссия на второй панели

АНДРЕЙ РИХТЕР

Спасибо большое. Пожалуйста, вопросы к участникам заседания.

КОНСТАНТИН ШОЛМОВ, заместитель главного редактора газеты "Выборгские ведомости", город Выборг

Вопрос к Анне Политковской и  к Сергею Чуркину, которые работали непосредственно в зоне ведения боевых действий. Как  вы оцениваете работу тех людей, которые причиняли вам наибольший вред, т.е. которые занимаются фильтрацией информации и пытаются управлять информационными потоками, насколько эффективно они решают свои задачи?

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ

Я считаю, что они делают это всё-таки не эффективно, раз всё-таки можно работать иногда, но я могу пожелать только дальнейшей такой же неэффективности. Понимаете, на самом деле у нас были с этими людьми довольно долгие дискуссии о том, что я воспринимаю свою работу, например, как работу буфера между гражданским населением и военнослужащими. Потому что рано или поздно все равно надо будет находить контакт, надо будет научиться жить рядом. И я много раз говорила в том числе и командованию группировки в Ханкале, чтобы воспринимали нас как людей, которые эту работу делают перед вами, и просила как  бы уважать именно с этой точки зрения. Но, как правило, лишь избранные единицы способные осознать такой подход. Увы, интеллектуальный уровень остальных пока желает лучшего.

СЕРГЕЙ ЧУРКИН

Если говорить о профессионализме тех людей, которые отвечают со стороны различных военных или "военизированных" структур, то профессионализм, конечно, различный, и  сейчас он стал немножко повыше, раньше он был хуже. Здесь, на мой взгляд,  либо идет тупой запрет, либо идёт неграмотно поданная дезинформация. А всё от того, что опять же, к вопросу профессиональной подготовке, чтобы человек профессионально работал - это давно известно, это практически в каждой профессиональной среде, начальная профессиональная подготовка  - это 5-7 лет. А потом есть ещё очень важный момент, это то, что все говорят, но, тем не менее, "воз и ныне там".  Группировка в Чечне, вроде бы единая федеральная, на самом деле состоит из различных ведомств -  это министерство внутренних дел, вооружённые силы Российской Федерации, федеральная служба безопасности, министерство по чрезвычайным ситуациям и т.д.  Идёт конкуренция между ними за то, кто первый в клювике принесёт и как подаст. Поэтому и гибнет страна. Кстати, отец нынешнего президента США Джордж Буш Старший, который в своё время возглавлял комиссию в США, которая разрабатывала права на взаимодействие с журналистами по освещению в средствах массовой информации различных террористических преступлений, обращал внимание на то, в первую очередь,  главной проблемой является проблема взаимодействия органов власти и журналистов. Так что всё параллельно.

ВЛАДИМИР ИЗОТОВ, "Радио России"

Вопрос тоже к Анне Политковской. Вчера  газета "Известия " на первой странице  опубликована стенограмму телефонной беседы, которую вел от редакции "Известий" ведущий программы "Однако" на ОРТ Михаил Леонтьев, и первая часть этой беседы была посвящена заочной полемике с вами. Он, в частности, сказал, что его на чеченской войне не интересует точка зрения противоположной стороны, а ваше поведение он назвал просто неадекватным. Я бы хотел узнать вашу точку зрения и ваш комментарий.

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ

Михаил Леонтьев имеет право комментировать войну и освещать её с одной стороны, если он выбрал такую позицию. Что касается неадекватности, я не читала это интервью, поэтому мне трудно сказать в какой части моей жизни он считает меня не адекватной. Я неадекватно отношусь к военным преступлениям, действительно, я считаю, что это преступление не против чеченцев, это преступление против  всего нашего народа, частью которого являются и чеченцы. В этом смысле я, конечно, неадекватна. Также я вела себя абсолютно не адекватно, когда меня сводили на расстрел. Я могу признаться, что мне это не понравилось, что я и выражала в соответствующих фразах.

ОЛЬГА СМИРНОВА, "Радио России"

Частично мой вопрос задал Володя. Наверняка у Анны был период, когда она не знала, что с ней будет. И вряд ли она могла предполагать, что когда она вернется, что будет очень много негативных комментариев от наших собственных коллег. Но как защищаться от произвола чиновников, от произвола военных, это все уже умеют. Все-таки, Анна, наверняка вам передавали, что были не только даже негативные комментарии от военных, но и в том числе от наших с вами коллег. И никак на это не реагируете, я думаю, что в нашем профессиональном цехе тоже не имеем права. И соответственно, все-таки может быть сами журналисты могут провести пресс-конференцию, посадить вас рядом с Леонтьевым, потому что с моей точки зрения мы столкнулись с ситуацией какого-то совершенно беспринципного профессионального хамства в этой ситуации. Или нет?

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ

Я могу на этот счет сказать только то, что слушатели радиостанции "Эхо Москвы" неоднократно в течение недели обращались с тем, чтобы нас посадить в прямой эфир вместе с Леонтьевым. Я дала согласие, Леонтьев категорически отказался. Поэтому я думаю, что какие-то попытки сойтись лицом к лицу просто не будут иметь успеха со стороны Михаила. Я готова, я еще раз повторяю.

СВЕТЛАНА АГАПИТОВА, тележурналист РТР

У меня вопрос к Алексею Симонову. Многие знают, что сейчас вновь создается организация такая, "Медиасоюз", которую возглавляет Александр Любимов. Как вы считаете, будет ли эта организация способствовать развитию гласности или, может быть, она лучше будет защищать права журналистов. Насколько она будет профессиональна? И вот журналисты, которые сидят в президиуме, хотелось бы тоже спросить: будут ли они вступать во вновь создаваемую эту организацию?

И второй вопрос тоже к Анне. Ваша точка зрения на процесс, который происходит сейчас в Ростове-на-Дону по поводу полковника Буданова.

АЛЕКСЕЙ СИМОНОВ

Когда-то еще в советские времена у меня отчим был, он вывел такую формулу, называлась "эффект Хваловского". Он рассказывал, что когда вожди западных компартий приезжают в Москву с огромным желанием выразить протест против политики КПСС, они приезжают в ЦК, открывают рот, чтобы выразить этот протест, но в этот момент в этот рот падает большой шмат черной икры. Процесс жевания приостанавливает желание дальше продолжать свои критические выступления. Вот это называлось "эффект Хваловского". "Медиасоюз" только что провел свое заседание в Нижнем Новгороде. Икры доесть не смогли. Я достаточно четко прокомментировал свое отношение?

По поводу "Медиасоюза" мое отношение очень простое: я ни в какие творческие союзы  - ни в союз писателей, ни в союз художников не верю. Профсоюз - есть такая форма самоорганизации хоть журналистов, хоть сталеваров, есть закон о профсоюзах. Закон о творческих союзах нет. Я с глубоким отвращением отношусь к союзу журналистов России за то, что он делал и делает. Те люди, которые делают "Медиасоюз" и то, что они собираются делать, у меня никаких дополнительных симпатий не вызывает. Это мое личное мнение.

АННА ПОЛИКОВСКАЯ

Я тоже вот не член союзов, у меня здесь проблема. Я не очень сбиваюсь в стаи, я считаю, наше дело такое одинокое. Я очень благодарна за то, что Союз журналистов сейчас выпустил заявление по поводу ситуации, которая со мной произошла, но все-таки действительно это мог успешно и эффективно делать профсоюз. "Медиасоюзы" с целью поддержания власти - это вообще глупость неимоверная, которая пришла Саше в голову даже не знаю с какого перепоя.

По поводу Буданова. Каждый, кто работает на этой войне, таких рассказов слышал массу. Да, со всех сторон насилие - норма жизни. Я один раз только была свидетелем, когда изнасилованную девушку привезли с блокпоста и освидетельствовали тяжелое состояние в больнице. Я считаю, что дело чести армии довести этот процесс до законной точки, до приговора. И если люди типа генерала Шаманова будут приезжать и давить на судебную власть, это тоже дело министерства обороны остановить этот процесс, потому что никакие боевые заслуги не дают человеку право быть свиньей. Я не о Шаманове говорю, он просто не имел права этого делать. Какие могут быть военные заслуги, которые спишут преступление такого рода? Это просто невозможно.

АНДРЕЙ ИВАНОВ, газета "Премьер", Вологда.

У меня вопрос к Тому Шенкеру. Как вы считаете, сегодня  раньше доходит ли объективная информация о событиях в Югославии до американского обывателя? И вопрос второй. Существует ли в американской прессе критика Белого дома за "великодержавный шовинизм"?

ТОМ ШЕНКЕР

Я думаю, что освещается вполне объективно, поскольку имеется большое количество различных источников. Имеется большое число политических журналов у нас, газет общего направления, объективная пресса; американцы могут читать все эти журналы и газеты, и кроме того имеется прямо-таки взрывоподобный рост информации на сайтах Интернета. По этому поводу мы можем найти самые различные мнения, у нас имеется рынок обмена идеями, мы можем слышать разные голоса.

Что касается критики Белого дома, у нас имеются и голоса, критикующие Белый дом тоже в очень широком диапазоне. Например, работают ли санкции против Ирака, какие имеются новые мысли по поводу отношения к Ираку, представляет ли Саддам Хусейн собой угрозу. Имеется мнение даже о том, что санкции вредят только народу Ирака, а не режиму Саддама Хусейна. То есть идет критический анализ американской политики по отношению к Ираку.

СОФИЯ КОРНИЕНКО, “Transitions online”

У меня вопрос ко всем, давно наболело уже, насколько , вы считаете, в современном российском обществе свобода обывателю российскому вообще нужна, гласность вообще нужна? Мы бы вышли, как чехи, на главную площадь, если бы у нас что-нибудь случилось? И, Анна Степановна, вот когда вы свои репортажи передаете из Чечни, когда вы там рискуете жизнью, вы на чей резонанс, какого общества больше рассчитываете - международного или российского?

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ

Вы знаете, я, передавая репортажи, как вы сказали, не рассчитываю на резонанс какого-то общества. Я просто рассчитываю, что репортаж напечатают, его прочитают люди, и может быть, что-то поймут. А вот рассчитывать на резонанс и на большую реакцию  - это заведомо обречено. Я просто делаю свое дело, не более того.

А что еще?

СОФИЯ КОРНИЕНКО

Насколько нужна свобода сегодня обыкновенному российскому…

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ

Нужна, нужна,  и даже сильно. Я в этом абсолютно уверена, без всякой иронии - нужна.

(?)

К сожалению, она становится все меньше и меньше нужна обществу, и это очень большая наша печаль - наша общая, надеюсь. Дело заключается в том,  что с этой самой информационной безопасностью, о которой мы говорили, есть два идеала информационной безопасности. Один - все знать и чувствовать себя в безопасности, потому что от своего всезнания у тебя есть возможность совершить свободный выбор, или ничего не знать и чувствовать себя в информационной безопасности. Поскольку испытание первым, всезнанием, мы не выдержали, оно и всезнанием-то не было, но, тем не менее, изобилие знания очень раздражило публику, и сегодня все больше и больше читающая, слушающая и смотрящая публика склоняется к информационной безопасности незнания. То есть, попросту, перестаньте нам рассказывать, опять, надоели вы со своими рассказами про катастрофы, про чеченские жертвы и так далее и тому подобное. И Аня сегодня своими репортажами вызывает помимо сочувствия к жертвам, о которых она пишет, у меньшей части населения, вот это раздражение у большей части населения - "хватит об этом". Вот это ощущение "хватит об этом" очень сильно сегодня в обществе и очень активно используется властью. Я, собственно, об этом и говорил.

(?)

В развитии того, что сказал Алексей Кириллович. Нужно или не нужно - это каждый выбирает для себя сам. К сожалению, наверно у большей части общества полная свобода не нужна. Хотя есть такая профессиональная поговорка: информации, патронов и денег никогда не бывает много. Я что хочу сказать. Если взять объективно, по опросам и прочее, поверьте мне: если сейчас Гусинского повезут в Магадан, 90% населения будет хлопать в ладоши.

ИРИНА ФЕДОТОВА, ГТРК "Славия", Новгород.

У меня два вопроса. Первый вопрос к господам Шевелеву и Чуркину. И этот вопрос звучит следующим образом. Тут все хорошо рассказывали анекдоты, я приведу пример из реальной жизни, который тоже граничит с анекдотами. На прошлой неделе я была в Москве, все говорили, что крупнейшие средства массовой информации находятся в Москве - газеты, телевидение, крупнейшие правозащитные организации, крупнейший бизнес и все самое-самое-самое у нас находится в Москве. И вот в 6 утра, выйдя на перрон Ленинградского вокзала, я сделала буквально несколько шагов, и впереди на перроне увидела пятнадцатилетнего полростка, вместо лица - кровавое месиво, оборванный, он там с трудом поднимал голову… Вы знаете, все шли, безразличные, мимо, и было всем совершенно все равно, что лежит, в общем-то, здесь в грязи, в такой процветающей, великолепной Москве, наше  с вами будущее. И кстати, я сейчас слушаю о национальной безопасности, и у меня невольно возникает вопрос, что мы, конечно, журналисты, обязаны говорить о тех проблемах, которые существуют сегодня, но почему мы не говорим о тех проблемах, которые подстерегают нас уже завтра? Я считаю, что достаточно мало этому уделяется внимание, и именно на уровне федеральных СМИ и федеральных организаций, которые могли бы этим заниматься. И первый вопрос к господам Шевелеву и Чуркину - как вы себе это видите, А второй вопрос к господину Федотову, выступление которого было в первой части и вот мне хотелось бы услышать ответ: насколько эти статьи закона о СМИ были витиеваты и запутаны, что не создается ли впечатление, что вообще пора закон этот отменять и как скоро вы, как автор этого закона, оцениваете, это может произойти?

МИХАИЛ ШЕВЕЛЕВ

Встречный вопрос, сразу первый. Вы, Ирина, ребенка-то подняли?

ИРИНА ФЕДОТОВА

Вы знаете, я подошла к милиционеру,

МИХАИЛ ШЕВЕЛЕВ

Все, понятно, все.    

ИРИНА ФЕДОТОВА

… и сказала, чтобы он поднял этого ребенка. Я никогда не прохожу мимо.

МИХАИЛ ШЕВЕЛЕВ

Так вот, правозащитные организации, крупнейшие, видимо, в этот момент что-то сделали. Вопрос ваш очень странный в этом смысле, потому что это вопрос к самим себе, на самом деле.

СЕРГЕЙ ЧУРКИН

Вы, конечно, задали вопрос очень большой, что можно сделать и как можно сделать, но в нашу организацию приходит каждый месяц тысячи писем, жалоб от граждан России, причем по всяким вопросам - жилищные, финансовые, квартирные; все области там, и военные, и ветераны, и так далее. Пытаемся, что-то делаем. Если процентов 10-15 получается, это хорошо. К сожалению, больше пока не получается. Как это сделать законодательно? У нас, если взять конституцию, она у нас великолепна, конституция, она работает? Нет, она не работает. Главный вопрос в людях. Вопрос воспитания людей. Когда мы с помощью в том числе и большинства сидящих здесь журналистов сделаем чиновника, и вообще, гражданина, обывателя РФ лучше, тогда, может быть, что-то улучшится. Верить в какое-то светлое капиталистическое завтра или послезавтра, откровенно говоря, у меня возникают сомнения.

Мне трудно ответить на ваш вопрос, потому что я никогда не считал, что в Москве сосредоточены крупнейшие газеты, правозащитные организации… Мне эта точка зрения не близка и я не солидарен. Что касается ответа на ваш вопрос, если я его правильно понял, почему вы не занимаемся сегодняшними проблемами, проблемами будущего. Мы непосредственно занимаемся глобальными проблемами. Я не вижу разницы между проблемами тактическими и стратегическими. Это все очень тесно переплетено. Если не думать о глобальных проблемах, ничего не получится и с проблемами сиюминутными. Думать надо и о том, и о том. А то, что сказал Алексей Кириллович, я с этим солидарен. Есть конкретный мальчик - давайте его каждый конкретно поднимет. Задавать вопросы друг другу по этому поводу, по-моему, не очень правильно.

МИХАИЛ ФЕДОТОВ

Поскольку вопрос был задан мне, я отвечаю. Уважаемая коллега, существующий сегодня закон о СМИ  как раз позволил сегодня господину Шевелеву так весело разбираться с министерством печати, как он рассказывал. Именно потому, что у нас есть закон о СМИ. Я не думаю, что там какие-то запутанные нормы. Во всяком случае, на сегодняшний день ситуация такова, что власти решили этот закон лучше не трогать. Они, видимо, слышали мой любимый тезис о том, что ссориться с журналистами - это все равно, что стричь шерсть со свиней: шерсти мало, а визгу много. Поэтому, по моим сведениям, в Кремле сказали: "Да черт с ним, пусть он … Им нравится этот закон, пусть они с ним и живут". Хотя идея реформирования закона о СМИ была. Но, поскольку идея реформирования закона о СМИ у власти в какой-то момент созрела, то предположить, что она не созреет снова, я не могу. Поэтому, на всякий случай, наш бронепоезд стоит на запасном пути. Под парами. И есть проект новой редакции закона о СМИ, поэтому, как только у власти политическое решение созреет на этот счет, тут же они получат альтернативный проект, как эту реформу закона о СМИ можно делать. Дай Бог, будем работать. Так что это касается вашего вопроса.

А у меня вопрос к господину Чуркину.

Вы сказали, что если Гусинского повезут в Магадан, то 90% населения будут аплодировать. У меня вопрос: скажите, пожалуйста, изменится ли процент аплодирующих, если повезут туда Чубайса, Лившица, Фридмана и других.

СЕРГЕЙ ЧУРКИН

Я думаю, что нет. Дело не в Гусинском как в фамилии, а дело в проблеме.

ЭЛЛА ПОЛЯКОВА, сопредседатель правозащитной организации "Солдатские матери Санкт-Петербурга"  

Во-первых, спасибо Анне Политковской, людям действительно нужна информация. Они не "обыватели", не "население", они личности. И это единственные репортажи, которые дают нам правду о том, что происходит в Чечне. Люди эти читают газеты; мы специально делаем вывески и ксерокопии, людям это очень помогает. Я все время смотрю на название конференции. "Какова цена национальной безопасности". Явно не та, которую сейчас платит общество. Когда мы спрашиваем людей: "А что такое государство?", они говорят: "Это мы, мы платим налоги". И мы содержим свою прислугу. И, значит, мы плохие хозяева, если у нас такая прислуга. А кто создает вам эту опасность? Это, прежде всего, военные и милиция. И если кто-то думает, что война в Чечне далеко - нет, она здесь, в России. И каждый день с нами. И спецоперации проводят уже с нами, с теми людьми, которые к нам приходят. И с нашей организацией это было последний раз два дня тому назад. Людей не надо воспитывать, господин Чуркин, они прекрасно знают, что они хотят. У них совершенно другая система ценностей. Слава Богу, что пока что те люди, которые себя называют властью, не видят наши проблемы. Потому что у нас пока есть действительно замечательная глава вторая конституции, которая работает, и люди ее знают, и они, наконец, начинают осознавать свои права и очень успешно защищаться. Только вот беда в том, что нам никак не найти журналистов, которые могли бы показать положительный опыт этих людей. Спасибо.

ТАТЬЯНА АРТЕМОВА, журнал "Посев"

У меня два вопроса. Первый вопрос к Тому Шенкеру, а второй  - к Анне Политковской.

Вопрос к Тому такой. Когда вы выбираете интонацию своих репортажей, публикаций, тему, которой вы их посвящаете, руководствуетесь ли вы чувством сострадания, своим представлением о справедливости, или желанием рассказать нечто, то есть желанием принести своим читателям сенсацию?

Второй вопрос к Анне, и в начале такое заявление я предлагаю редкостное, от женщины к женщине, которой я восхищаюсь. Я, к сожалению, не очень читаю бумажные выпуски, но вот вчера центр экстремальной журналистики принес такой обзор, касающийся вашего поведения тоже, и там было такая цитата, которая была озаглавлена такими словами: "Аня, напиши, как убивают русских". Вы действительно написали это?

ТОМ ШЕНКЕР

На личном уровне я думаю, что журналистика - это не профессия, это просто то, что вы делаете. Вы делаете это не из-за денег.  Я выбрал эту профессию, у меня есть, конечно, желание добраться до истины и какую-то дать справедливость, но я думаю, что я более подвинут тем отношением к освещению, и не потому, что я склонен к чему-то, и не потому, что я чувствую что-то по отношению к этому. Потому что это нужно для того, чтобы соблюдать международные законы, для того, чтобы ты мог восстановить справедливость.

Тот щит, который мы, репортеры, имеем как знамя, наш щит - это наш просто бронежилет, который нам позволяет обсудить наши чувства и описывать события в таких условиях. Если у вас есть ваше мнение, и вы можете встать и сказать - это плохой человек, это неправильно, вы будете журналистом, а не политиком.

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ

Я чувствую себя человеком мира, поэтому абсолютная интернациолистка, воспитали меня в советское время. Я не разделяю людей по национальности, поэтому, когда говорю "чеченцы", то прошу вас воспринимать это в кавычках, "все те, которые живут на территории Чеченской республики".

Господин Чуркин сообщил только что, что русские там не живут.

Это миф. В Грозном сегодня находится большое количество русских, украинцев, евреев. В основном это глубокие старики, дети которых находятся здесь, среди нас. Вот господин Чуркин написал мне какое-то количество процентов, я просто не разобрала. Он считает, что сейчас там осталось какое-то небольшое количество русских. Я говорю сейчас о другом. Во время последнего штурма Грозного убито огромное количество стариков, русских, украинцев и так далее. Это как бы не попадает на полосы многое из того, что ты делаешь помимо такое репортерской работы, но в частности, сейчас продолжаются такие мои усилия, личные, чтобы через министерство внутренних дел добиться известий о смерти, ну хоть каких-то известий о том, куда пропали люди после штурма Грозного. Это обычно происходило так, что жена старенькая оставалась сидеть в подвале, а муж уходил за глотком воды или там за чем-то еще и больше никогда не возвращался. Я не хочу перед вами сейчас рассказывать, что я тоже хорошая, потому что пишу о русских и забочусь о русских. Мне противен такой уровень разговора, потому что чеченцы - это все те, кто живет или жил на этой территории. Между прочим, господин Чуркин, я поняла пафос его вставок сейчас. Я вам могу посоветовать поехать в Ставропольский край, где я также работала, в Северную Осетию, где находятся русские старики,  посмотреть, в каком состоянии они там находятся и кто им там помогает. Ваши любимые правоохранительные органы плюют на них с самой высокой колокольни, даже когда они обращаются к ним с тем, чтобы найти своих родственников в России. Плюют так, что просто диву даешься, что именно эти правоохранительные органы лживо заявляют со всех экранов, что якобы они ведут войну ради облегчения жизни именно этих людей.

АНДРЕЙ РИХТЕР

Спасибо, у нас есть вопрос к аудитории.

ТОМ ШЕНКЕР

Я бы хотел официально сказать, что мне хочется знать, ваши телевизионные компании, газеты уделяют столько же времени событиям в Чечне, как они делали в прошлую войну? То есть, кто из вас столько же минут или колонок отводит или нет?

То есть сейчас компания и компания, которая была раньше.

Одна четвертая часть. А кто примерно меньше внимания уделяет?

Или может быть это вообще вне поля вашего интереса? Вы должны спросить, какая была информация, или объем информации, в прошлом году, а что сейчас. Есть серьезный смысл, что в российской прессе меньше освещаются события в Чечне. Это так или нет?

АНДРЕЙ РИХТЕР

Представляете ли вы организации, которые вообще освещают события в Чечне. Существуют ли такие организации, средства массовой информации, которые освещают события в Чечне? Поднимите, пожалуйста, руки. … Семь организаций, которые освещают события в Чечне. Кто из этих организаций освещает события в Чечне сейчас меньше, чем это было год назад, чем первую войну? Считаете ли вы, что сейчас вы уделяете меньше времени и места редакционного, чем это было в первый год войны?

… Столько же.

АННА ШАРОГРАДСКАЯ

Газета "Премьер" из Вологды очень много внимания уделяет освещению событий в Чечне и даже находит возможность посылать своих журналистов в Чеченскую республику. Обратите внимание СМИ, которые обычно не попадают в сводку тех газет, которые делают это часто, находятся в Вологде. Очень достойные публикации.

АНДРЕЙ РИХТЕР

Спасибо. Я бы хотел, чтобы задали последний вопрос, время наше истекает - тот, кто считает, что его вопрос не должен остаться без ответа.

АРКАДИЙ СОСНОВ, Литературная газета "Петербург".

В Петербурге первая чеченская компания довольно активно освещалась городскими изданиями, многие журналисты ездили в командировки в Чечню, и трое из них пропали без вести, и, судя по всему, погибли там. То, что вторая компания не освещается таким вот посредством командировок, это факт. Я думаю, что это связано и с тем, что резко усложнились условия работы там и тем, о чем говорил Алексей Симонов, движением интереса к чеченской проблематике и даже тем раздражением, которое вызывает, к сожалению, эта тема у большинства наших читателей. Что касается литературной газеты, где я работаю, я думаю, что она не меньше пишет об этой трагедии, чем во время первой кампании. И если можно, вопрос. Он чисто профессиональный, наверно, к Анне и к Тому. Я не военный журналист, но я понимаю, что у этой специальности есть свои законы, и Анна, уже после вашего возвращения, транслировалось по ряду телеканалов выступление некоего прокурорского работника, который говорил, что ваше интервью и публикации сильно отличаются от тех показаний, которые вы давали прокуратуре. И в связи с этим действительно возникает вопрос о доказательной базе. Я бы, конечно, мог бы спросить,  вы фотографировали то, что вы там видели (ямы), но ведь ямы можно закопать. Поэтому задаю, с одной, стороны конкретный, а с другой стороны общий вопрос: нужна ли какая-то специальная подготовка, и, если хотите, доказательная база и дополнительные гарантии того, что военные журналисты привозят из своих командировок. Спасибо.

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ

Я не военный журналист, и принципиально этого сравнения не поддерживаю. Я - человек, который смотрит на все там происходящее гражданскими глазами. Я не слышала точно изложения того, что говорил прокурорский работник, но могу сказать то, что произошло. Я дала себе слово, что я буду говорить, писать об этих ямах, об этом концлагере - я считаю, что это концлагерь  такой с коммерческим уклоном, только уехав из зоне контртеррористической операции. До этого я считала это невозможным - обсуждать, когда находишься на военной базе. Ни с кем.  Это не правильно. Мне казалось, что я могу просто не уехать. Поэтому все, что касалось задержания, нарушения законов при задержании, и лишения свободы лично меня - все это я написала в заявлении в военную прокуратуру, меня допросили - с подробностями, под подпись, юридически правильно. Так же написала заявление с просьбой провести официальную экспертизу документов, выданных господином Ястржембским - аккредитационных удостоверений, которые он выдает на предмет подлинности, и также прошла официальное медицинское расследование с соответствующей документацией, которую мне выдали на руки, в связи с некоторыми обстоятельствами задержания. Как я приняла решение обсуждать концлагерь только после того, как окажусь за пределами группировки, так и произошло. К сожалению, никто из прокурорских работников не поинтересовался фактами, которые у меня есть, поэтому они сейчас ждут своего часа, когда хотя бы один прокурорский работник ею заинтересуется. Доказательная база, разумеется, существует, но мне казалось, что по логике развития событий у меня ее должны попросить или ведомство господина Каламанова перед тем, как поехать, или военная прокуратура. На сегодняшний день этого не произошло. Мой отъезд здесь ничто не может изменить - я имею в виду отъезд сюда, в Питер - потому что, естественно, редакция обладает этой законодательной базой и даже в мое отсутствие ее предоставят по первому зову.

ТОМ ШЕНКЕР

Вы вспомните, когда посол США в ООН Мадлен Олбрайт рассказала об истории, о покрытии, допустим, разведывательными спутниками, то все репортеры сфотографировали быстро, эти фотографии на “Gerald Tribune” и сравнили эти фотографии с местами в Боснии, туда отправились, чтобы найти эти могилы, и фактически в течение нескольких дней это было очень дорого, но очень интересно - это доведено было до населения. Есть даже целый раздел в New York Times, который выходит по воскресеньям, это анализ с комментариями, и не так давно у них были показаны фотографии спутниковые - частными спутниками, а не правительственными. Одна - это Грозный перед войной и другая - Грозный после войны. Никаких нет аргументов, насколько серьезны были разрушены именно гражданские объекты там.  

БОРИС ПУСТЫНЦЕВ, председатель общественной правозащитной организации “Гражданский контроль

Вопрос к Анне Политковской. Знаете ли вы, что сегодня, начиная с 10 утра, все средства массовой информации передают заключение команды Каламанова о том, что ваше утверждение о наличии этих так называемых зинданов (?) - ям, где содержатся люди - не подтвердилось, что таковых нет.

АННА ПОЛИТКОВСКАЯ

Я пока об этом не знаю ничего. Ну, наверно, редакция предпримет… Я не знаю, может быть, ведомство господина Каламанова подаст тогда на нас в суд, что нам будет крайне выгодно, поскольку это даст возможность официально легализовать информацию, которой государство не интересуется.

ЮРИЙ ШМИДТ

У меня не вопрос и даже не реплика, а небольшое обращение. Знаете, Анна, мы очень давно читаем ваши статьи, и вот национальная безопасность, она в какой-то степени представляет собой такую сумму безопасности многих людей. Читая ваши репортажи, я все время задавал себе вопрос: господи, она до сих пор жива. Мне кажется, мы сегодня перешли тот предел за которым ваш личный риск уже не допустим, во всяком случае, ваши поездки в Чечню. Может быть, есть коллеги у вас же в газете, которые вас сменят. Вы, честно говоря, нам нужны и мы хотим, чтобы вы были с нами. Все.

АНДРЕЙ РИХТЕР

Спасибо большое. Я хотел бы от имени присутствующих поблагодарить приезжих из Москвы, из других городов, из других стран, за участие в конференции и за ваше время. Спасибо.